Саша не перебивала его, и он продолжил:

— «Bebe Maria» была спущена на воду в 2115-ом. Она появилась у меня, когда я уже успел кое-что осмыслить и повидать. Среди прочего, я понял, что нет ничего классного в том, чтобы вскружить женщине голову, покичившись яхтой. Женщины, которые стали бы относиться ко мне иначе, узнай, что у меня есть яхта, мне неинтересны. Я не стану врать, что никогда не бывал с такими женщинами. Порой ты оказываешься не в самое подходящее время не с самыми подходящими людьми. И делаешь то, что на тот момент хочется сделать, хоть и понимаешь, что из этого вряд ли выйдет что-то хорошее. Но это — не то, что мне хотелось бы вспоминать.

— Мы — взрослые люди, и у всех нас бывали случаи, о которых не слишком хочется вспоминать, — ответила Саша, взглядом дав понять, что Рикардо не должен ни за что оправдываться. — Прости, если я порой лезу не в своё дело. В конце концов, мы ещё не настолько хорошо друг друга знаем…

— Мне начинает казаться иначе, — ответил он. — Что мы уже отлично друг друга знаем. И я не против, чтобы ты лезла туда, куда считаешь нужным.

— Ха, — она цокнула языком. — Поосторожнее с такими словами, Рикардо. Я же могу в них и поверить.

— Буду этому только рад. Раз ты здесь — значит, ты нечужой мне человек, Саша. И я очень ценю это. Ведь я понимаю, что ты колебалась, прежде чем приехать.

— Почему ты так думаешь? Форд переслал тебе вчерашнюю запись с моих домашних камер?

— День, когда я начну просматривать видеозаписи со скрытых камер, установленных в чьём-то жилище, будет днём, когда я окончательно утрачу уважение к себе.

— Это была шутка. Прости, я могу наговорить глупостей, когда нервничаю.

— А ты нервничаешь?

— Нет.

— Это одно из тех самых женских «нет», которые означают «да»?

— Да. И это — не одно из тех самых женских «да», которые означают «нет».

— Мне жаль, что я заставил тебя нервничать. Я понимал, что ты можешь воспринять это неоднозначно. Знал, что тебе могут быть дискомфортны публичные последствия того, как мы… сблизились. Недоброжелатели непременно захотят опошлить и исказить смысл происходящего. Но я понадеялся, что у тебя хватит мудрости отнестись к этим вещам правильно. И я рад, что не ошибся.

— А ты уже знаешь, как я к ним отношусь? — хмыкнула она, задумчиво водя пальцем по бокалу из-под шампанского, в котором остались лишь наполовину растаявшие кубики льда. — Знать бы самой.

— Позволь сказать тебе кое-что, — вкрадчиво произнёс Рикардо, вновь наполняя им бокалы. — Как только ты начинаешь замахиваться на большие цели, брать на себя многое, становиться заметным — вокруг сразу же появляется толпа людей, готовых забросать тебя дерьмом. Не потому, что ты делаешь что-то неправильно. Лишь потому, что ты оказался у них на виду, а они — давно уже держат это дерьмо в кулаке. Это неприятно. Но так работает человеческое общество. Если твои амбиции не сводятся к наращиванию пуза за просмотром футбольного чемпионата на диване, то не получится достичь желаемого, оставаясь всем удобным и приятным. Даже если не перешел никому дорогу, даже если старался исповедовать стратегию «win-win» — сам факт твоего успеха уже сделает тебя предметом зависти и неприязни.