— И помни, чему учил сэнсэй Кано, — добавил Ямато. — Глаза — окна твоего разума. Скрывай их от врага.

— Ты поел? — спросил Сабуро, протягивая Джеку куриное мясо на палочке. — Самурай не должен биться на пустой желудок.

Джек покачал головой. Он уже не знал, кого слушать.

Эми протиснулась к нему и протянула букетик желтых и красных камелий.

— На удачу, — шепнула она. — Не опоздай сегодня на праздник.

Акико встала между ними и предложила подержать букетик. Эми вежливо улыбнулась, но в глазах у нее мелькнула досада.

— Пора, Джек-кун, — сказал сэнсэй Хосокава, показывая туда, где ждал самурай-паломник с мечом наготове.

— Мусин, — тихо сказал сэнсэй Хосокава, представив Джека противнику.

— Вы говорили, чтобы овладеть мусин, потребуются годы, — запротестовал Джек, пока сэнсэй Хосокава последний раз проверял его меч.

— Такой благодати, как время, у тебя больше нет, — ответил он, глядя Джеку в глаза. — Ты упорно тренировался, прошел Круг. Когда ничего не ждешь и готов ко всему, тогда и обладаешь мусин. Пусть меч растворится в твоей руке.

С этими словами он подал Джеку катану и оставил его лицом к лицу с противником в центре площадки, на которой темнели пятна крови.

Вблизи Сасаки Бисямон выглядел точь-в-точь как бог войны. Обе его руки покрывали шрамы, похожие на длинных мертвых змей, взгляд был тяжелым, бессердечным, как у гранитной статуи. Даже по осанке становилось ясно, что он далеко не новичок и побеждал на поединках по всей Японии.

Но больше всего Джека встревожил камон. Рубаху воина и белую повязку на его голове украшал герб — круг из четырех черных скорпионов.

В памяти мигом ожил первый сон нового года. Мальчик вспомнил, как истолковал его видение сэнсэй Ямада. Скорпионы — это коварство. Четверка — смерть. Сначала ему противостояла банда Скорпиона, на Испытании духа тоже был скорпион, а теперь он украшает фамильный герб самурая. Может, воин и есть четвертый скорпион из сна?

— Вижу, ты уже оделся для похорон. Очень кстати, гайдзин, — захохотал самурай, показывая на грудь мальчика.

Джек смущенно посмотрел на свое ги. В спешке он запахнул правую полу на левую, как у покойника! Почему никто ему не сказал?

— Скоро одним гайдзином станет меньше! — крикнул кто-то.

— Пусть его первая кровь будет последней! — послышался другой голос.

Толпа встретила эти слова ревом и свистом. Все разделились на сторонников и противников гайдзина.

Зеваки вопили все громче, и Джек совсем растерялся из-за гама, жары и суеты вокруг. В голове вихрем кружились все советы, которые он сегодня услышал. Джек начал часто дышать, и сэнсэй Ямада, заметив его панику, шаркая, подошел к ученику:

— Глубоко вдохни. Сосредоточься на поединке.

— Учитель, я не могу! Он меня убьет. Скажите, что мне делать?

— Никто не даст тебе более мудрого совета, чем ты сам. — Сэнсэй Ямада взял Джека за руку, чтобы успокоить дрожь. — Действуй так, как ты посоветовал бы другим. Подумай, что бы ты им сказал.

— Давай, сопляк! Хватит тянуть! — рявкнул самурай, пиная пыль.

— Не бойся страха, — ответил Джек, не думая.

Сэнсэй Ямада кивнул:

— Именно. Помни, этот самурай — из плоти и крови. Он — не горный отшельник.

Стояла невероятная сушь. Язык словно пылью покрылся. Джек попробовал облизать губы, но страх, похоже, выпил из тела всю влагу.

Острия мечей алым золотом посверкивали в свете умирающего дня.