Низкие закричали на незнакомом языке, совершенно не похожем на язык Служанки из дома родителей Самирана.

Из внутренностей акраба выбежала толпа в человек сорок, не меньше. Они несли деревянные прямоугольные щиты с металлической окантовкой. В Дивии щиты тоже редко использовались. Я видел их всего у нескольких стражников.

Выстроив стену из щитов, низкие окружили каменный акраб и выставили длинные копья. Лучники на башне натянули тетиву и выпустили стрелы в небо. Описав дугу, стрелы ударили по крыше вокруг нас. То ли это было предупреждение, то ли пристрелка с учётом сильного ветра.

Маджа Патунга жестами приказала нам рассредоточиться, а мне сделала знак, будто спрыскивала воду с пальцев. На языке жестов воинов Дивии это значило: «Давай озарение».

Я сложил стопкой узоры «Живой Молнии» и осенил ею всех товарищей.

Новая порция стрел ударила вокруг нас, высекая из крыши ветролома искры. Одна стрела попала в меня, оставив на наплечнике вмятину и царапину.

Маджа Патунга дала последнее наставление — направила на стену из щитов указательный палец и покрутила им, что значило: каждый действует как хочет.

Инар Сарит первым вырвался вперёд и пропал из вида. Появился сразу у линии обороны низких и нанёс горизонтальный удар топором. Щиты сразу трёх низких треснули, а Инар крутанулся ещё раз, перерубая древки направленных на него копий.

Тут к нему подоспела Маджа Патунга со своим тяжёлым копьём. Не обращая внимания на вражеские копья, которые безрезультатно тыкались в её мощное тело, нанесла тычок своим копьём, пробивая и щиты, и тела тех, кто за ними укрывался.

Отвела копьё назад и ткнула ещё несколько раз.

Толстые щиты ломались, как фанера под ударами лома. А нанизанные на копьё низкие воины орали и дёргались, разбрызгивая кровь, которую ветер подхватывал и размазывал по стенам каменного акраба.

Эхна Намеш не отставала. Размахивая мочи-кой, она врубилась в правый фланг низких. Её оружие оказалось не таким эффектным, как тяжёлое копьё или сарит-топор, но не менее результативным. Низкие воины падали с переломанными руками и позвоночниками, но, даже умирая, пытались уколоть глухонемую девушку. Их копья вспороли чёрную защитную обмотку на незащищённых доспехами частях её тела, но не нанесли особого ущерба. Даже кровь не пошла.

Эхна в одиночку почти смяла весь правый фланг защиты. Как я понял, левый фланг отдан мне.

* * *

Я решил не рубиться в рукопашной, а вызвал мерцающий «Удар Молнии». Наклонил росчерки молнии так, чтобы они попали в незащищённые спины низких.

Синие нити электричества врезались в ряды противника. Некоторых подбросило в воздух, других молния прожгла насквозь, а одного вертикально разрезала напополам.

Мне нельзя было отводить взгляд от этой электрической мясорубки, иначе молнии начнут бить куда попало. Но отметил в себе ещё одну новую черту: мне не жалко низких!

Вероятно, всеобщее презрительное к ним отношение сказалось на моём восприятии. Но факт — я не пожалел ни одного из тех, кого убили и покалечили мои молнии.

Наоборот — ожесточённое сопротивление низких возбудило против них что-то вроде злости. Ведь ясно же, что их копья для нас — спички, стрелы — зубочистки. Зачем они сопротивлялись?

И тут я понял — зачем.

Каменная башня акраба качнулась, как лодка, из которой кто-то выпрыгнул. Факела на короткое время затмило что-то большое и тёмное. Потом раздался громкий рык. Защищавшие акраб низкие разбежались, многие даже побросали щиты.

Из акраба выскочило огромное, размером в половину этой башни животное. У него были сильные, согнутые задние лапы, а передние болтались на весу, как у кенгуру. По бокам вытянутой как у тираннозавра головы быстро вращались и моргали огромные и выпуклые глаза. Из полуоткрытой пасти вырвалось облака то ли пара, то ли дыма.