У чудища гладкая тёмно-зелёная кожа, только на шее и на загривке рос серый мех. Всё тело его разрисовано квадратными белыми узорами, похожими на африканские, а на шее болтались деревянные амулеты в виде треугольников, обёрнутых разноцветными нитками.

Чудовище ещё раз взревело, показывая огромную пасть, полную кривых зубов.

Низкие воины ритмично запрыгали, радостно выкрикивая рифмованную фразу, что-то вроде: «Хракка-а-ак, хракка-а-ак!»

— Гракк! — закричала Маджа. — У них гракк!

Выпустив изо рта облако пара, гракк рыкнул последний раз, и, приободрённый криками низких, ринулся на Маджу, которая была к нему ближе всех.

Могучая девушка-воин встретила его ударом копья, но на этот раз её убийственное оружие ударило по коже гракка с таким же результатом, с каким копья низких били по самой Мадже — то есть без результата.

Инар Сарит крутанул топором и ударил по лапе гракка. Животное взвизгнуло, рыкнуло и отпрыгнуло в сторону.

Одновременно с ним глухонемая Эхна Намеш ринулась на тварь, но гракк заметил её и не дал приблизиться — ударил по Эхне передней лапой. Удар был такой силы, что девушку просто выбросило бы с крыши ветролома! Она расправила мраморные крылья, упорхнула влево и в полёте успела ударить по когтистой лапе. Животное злобно рыкнуло и отдёрнуло лапу.

Отлетев на десяток метров, Эхна приземлилась на ноги, проехав ещё пару метров по инерции. Потом убрала крылья. Использовать их в полной мере всё ещё не позволял ветер.

«Так вот вы какие, творения грязи», — подумал я, наблюдая за тем, как гракк размахивал передними лапами, стараясь попасть по Мадже и Инару.

Ладно, гракк, сейчас отведаешь моей самой сильной молнии. Я начал складывать узоры «Удара Молнии» в стопку, добиваясь яркого уровня.

И тут гракк показал, на что способны творения грязи, кроме того, чтобы рычать и кошмарно выглядеть. Тело его вдруг покрыла сетка сияющих трещин, словно свет разрывал его изнутри.

Ослепительная вспышка поглотила гракка и расширилась, накрыв нас всех, включая низких.

Я ослеп.

Внутренний Взор, в котором отображались иероглифы моего озарения, не пропал, ведь он не зависел от зрения. Но в нём произошло такое, чего я никогда ещё не наблюдал — заботливо собранные узоры «Удара Молнии» разлетелись и растаяли. А возле иероглифов других озарений появился иероглиф «Затухание», будто я их уже применил!

«Тебя поразило озарение „Подавление Света“, — сообщил Внутренний Голос. — Все твои озарения истощены».

В подтверждение этих слов моя Линии Духа заколебалась и резко истончилась.

Но этим дело не кончилось. В тех частях моих доспехов, где располагались гнёзда, что-то дрогнуло. Зрение моё уже вернулось, поэтому и я увидел, как из гнёзд наручей и нагрудника медленно выплыли осколки кристаллов озарений.

Гракковское «Подавление Света» уничтожило их тоже.

Эта зелёная тварь не только владела озарениями, но использовала их, как лучший ученик Дома Опыта!

Продолжая выкрикивать: «Хракка-а-ак, хракка-а-ак!», низкие воины подобрали щиты и снова выставили копья. После чего ринулись в контратаку.

Теперь мы не сильнее низких. И нас всего четверо.

* * *

«Голос, — спросил я. — Какое из моих озарений восстановится быстрее всего?»

«Отталкивание Вещества, оно у тебя тусклой ступени».

Да уж, толку-то от него в битве? Верёвки — оружие одиночного боя. Свяжу одного низкого — его товарищ тут же развяжет. Более того, без озарений для скорости и отталкивания вещества, я буду кидать верёвки так же, как кидал их Неронг Кхарт: если посчастливится — попаду противнику петлёй в глаз.