Вася сообразил, что стоит ему влезть в грузовик, как Кубря подымет вой и непременно выдаст его. Оставалось одно: взять щенка с собой.

— Иди сюда, чертенок! — выругался Вася, подхватил щенка под мышку и скрылся под брезентом.

В кузове в углу лежала груда пустых мешков. Вася примостился на них, прижав к себе Кубрю. Через минуту он уже спал, потому что ночь провел почти без сна, боясь опоздать на первые машины.

Сам того не подозревая, Вася совершил серьезную ошибку, которая разрушила все его планы. Оказалось, что он влез в грузовик, на котором должен был ехать не Мишуков, а Вертипорох. Васю обмануло то, что, разговаривая, шоферы стояли не у своих машин.

Убаюканный тряской, Вася спал часа три и не проснулся даже тогда, когда машина остановилась в Аксае, за сто километров от Больше-Соленовской.

Вертипорох, веселый чубатый парень, откинул брезент, чтобы взять мешки, и удивился, увидев непрошеных пассажиров.

Он с трудом растолкал Васю, и тот, протирая глаза, бормотал спросонья:

— Что, уже Красноармейск?

Человек, сидевший с шофером, тоже вылез, и Вася узнал в нем инженера Никишина. Никишин тоже узнал Таратуту по высокому росту и ярко-рыжим волосам.

— А, путешественник в третье тысячелетие? — сказал инженер. — Оказывается, в число твоих способов путешествия входит и проезд зайцем!

Вася опустил Кубрю на землю и вежливо объяснил, что не может уплатить шоферу за проезд, так как денег у него всего 37 копеек, и спросил, как пройти к Волге.

— К Волге? — изумился Никишин. — Отсюда до Волги, если идти прямиком, километров восемьдесят…

— Так разве я не в Красноармейске? — в отчаянии закричал Вася.

— Ты, милый друг, в Аксае! — сказал Никишин.

Тогда-то и выяснилось, каким образом Таратута вместо Красноармейска заехал в Аксай.

Глядя на огорченное Васино лицо, Вертипорох и Никишин перестали улыбаться: положение у парнишки было незавидное.

— Главное дело, дорога здесь проселочная, по ней машины очень редко ходят, — объяснил Вертипорох. — Наш рейс случайный… Знаешь что, парень? Мы здесь пробудем три дня. Поживи с нами, а потом я тебя доставлю домой и даже не возьму твои тридцать семь копеек.

Но Вася заупрямился: он решил немедленно идти обратно, рассчитывая, что, может быть, ему попадется попутная машина. Он даже не согласился, чтобы Никишин телеграфировал Кириллу Семеновичу, что его сын в Аксае.

— Мне от бати попадет, — твердил Вася. — Нет уж, лучше мы с Кубрей пойдем.

Никишин вынул из бумажника двадцать пять рублей и протянул их Васе, но тот стал отказываться и от денег. Тут инженер на него прикрикнул:

— Ты что, хочешь с голоду пропасть и щенка уморить! Да и шоферу надо заплатить, если попадется машина.

Вася взял деньги, поблагодарил и отправился в обратный путь, даже не осмотрев Аксая.

Напившись в речке воды, они с Кубрей тронулись в путь. День был жаркий. Васю и щенка мучила жажда. Кубря обжег лапы и начал жалобно визжать. Вася взял его на руки и нес всю дорогу.

В общем, за этот день Вася прошел километров тридцать пять. Провизия, взятая из дому, к вечеру кончилась, и Вася с радостью ощупывал в кармане двадцатипятирублевку, данную ему Никишиным.

Ночь путники провели в придорожном хуторе. Старушка колхозница накормила их и не взяла ни копейки. Она даже хотела снабдить их провизией на дорогу, но Вася отказался.

Он дождался открытия продовольственного ларька, купил хлеба, банку консервов, две бутылки лимонаду, коробку спичек, папиросы.