– Это не человек, – сказала девушка, глядя в сторону. – Я не стала…

Тут, похоже, у нее перехватило горло, и Лиза судорожно протянула Илье рюмку.

– …не стала… – попробовала она продолжить. – Он ел, дышал и двигался, как мы, но был другим, совсем другим… А я… Как я могла поверить, что он… Как я могла быть такой дурой?

– Нас всех провели, – сказал Андрей. – Выпей еще, успокойся, а я пойду, уберусь.

Резала мальчишку она прямо на полу, только оттащила подальше от того места, где лежали спальники. Но грязи, крови и вони, что всегда появляются при вскрытии человека, не было, лишь слабый запах сырого мяса. На простыне, вытащенной из ящика дивана, находилось то, что недавно было не просто живым, а опасно живым.

Он старался не вглядываться, просто свернул все в тюк и потащил к двери, чтобы оставить где-нибудь в подполе, но все же кое-что увидел – нечто черное, ребристое в горле, там, где у людей трахея, и желтые чешуйчатые «сосульки», занимавшие место кишечника.

Когда вернулся на кухню, обнаружил, что Лиза тихо плачет, а Илья неуклюже пытается ее утешить.

– Ну, чего это ты… не надо, – бормотал он. – Это ж козел был, чего его жалеть?

Появление соратника бритоголовый встретил с облегчением и потянулся к бутылке.

– Тебе надо поспать, – сказал Андрей. – Пойдем.

– А вдруг он мне приснится? – Лиза подняла залитое слезами лицо.

– Не приснится, я буду рядом.

Она вздрагивала все то время, что он провожал ее и укладывал, а потом очень тихо попросила, чтобы он лег рядом. Андрей обнял Лизу и так держал, пока она не засопела ровно и спокойно, и тут поймал себя на том, что изо всех сил вслушивается, ждет, что со стороны подпола, куда сбросил останки, донесется шарканье или еще какой-нибудь звук…

Так и не мог поверить, что маскировавшееся под мальчишку существо мертво.

Некоторое время лежал, борясь с этим дурацким ощущением, потом усталость взяла свое.

Проснувшись, Андрей обнаружил, что все так же обнимает Лизу и что в окно льется розовый свет раннего утра. Поднялся как можно тише, стараясь не разбудить девушку, и прошел на кухню, где Илья дрых, упав мордой на стол, а бутылка из-под коньяка была пуста.

Когда бритоголового толкнули в плечо, тот вздрогнул, вскинул голову, показав помятое лицо.

– Дреманул чуток, только что вот… – пробормотал он.

– А это? – Андрей показал на бутылку.

– Так это, испарилось… – Илья глядел честными глазами, вид был невинный.

– И весь пар втянулся в тебя через рот?

– Ну да, не без этого, – бритоголовый не выдержал, заулыбался. – Слушай, а чего у мальчишки планка-то упала? Раньше он вел себя спокойно, предъяв не кидал, шило в кармане не прятал.

– Не знаю, – Андрей сел за стол. – Кажется, дело в том, что мы вышли из Москвы. Помнишь его вчерашний приступ?

Илья закивал.

– Похоже, Рик был чем-то… как бы сказать, ядреный корень, – слов мучительно не хватало, и Соловьев даже прищелкнул пальцами. – Ну вроде биоробота, киборга, что управлялся с некоего пульта, и был предназначен следить за нами… А когда мы вышли за МКАД, связь начала сбоить, и поэтому ему отдали команду остановить нас любой ценой.

В эту концепцию укладывалось все – и появление мальчишки с инсценированным «нападением», и странности в его поведении, включая неумение говорить, и то, почему он сбежал из коммуны, и как их нашел после схватки с огромной «гориллой», и ночное нападение тоже.