Я не могу вступить в этот Клуб, дарующий благоуханную радость путешествий, плаваний и полетов… Углубленная работа в семинарах по радиотехнике, равно как и хронический насморк, о котором столь красочно и правдиво написал писатель Лазарь ибн Юсуф Лагин… и, наконец, мой почтенный возраст, давно переваливший за три тысячи лет, — все это, вместе взятое, увы, лишает меня приятной и высокой чести состоять членом Клуба. Благодарю за внимание.

Свист улетающего джинна.

Минц.

Ну, с Хоттабычем ясно.

Крепс.

А с Артуром Грэем еще туманно. Мы просим юных друзей Клуба высказаться: принимать или не принимать его в члены кают-компании?

Минц.

Но я уверен, что знаменитые капитаны даже не будут обсуждать этот вопрос, пока капитан Грэй не споет песенку. Такова традиция Клуба.

Артур Грэй (с достоинством).

Не песенку, а балладу в прозе…

Звучит музыка баллады капитана Грэя.

В нее вплетаются свист ветра и шум морского прибоя.

«Когда я был еще маленьким мальчиком, во мне постепенно укладывалось огромное море. Я сжился с ним, роясь в библиотеке, выискивая и жадно читая те книги, за золотой дверью которых открывалось синее сияние океана. Там, сея за кормой пену, двигались корабли. Часть их теряла паруса, мачты и, захлебываясь водой, опускалась во тьму пучин, где мелькают фосфорические глаза рыб. Другие, схваченные бурунами, бились о рифы. Третьи благополучно грузились в одном порту и выгружались в другом; экипаж, сидя за трактирным столом, воспевал плавание… Были там еще корабли-пираты с черным флагом и страшной, размахивающей ножами командой; корабли-призраки, сияющие мертвенным светом синего озарения; военные корабли с солдатами, пушками и музыкой; корабли научных экспедиций, высматривающие вулканы, растения и животных; корабли с мрачной тайной и бунтами; корабли открытий и корабли приключений. В этом мире, естественно, возвышалась над всем фигура капитана. Он был судьбой, душой и разумом корабля… Опасность, риск, власть природы, свет далекой страны, увлекательное кипение встреч, лиц, событий… Между тем, как высоко в небе то Южный Крест, то Медведица, и все материки — в зорких глазах, хотя твоя каюта полна непокидающим духом родины, с ее книгами, картинами, письмами и сухими цветами».

Конец музыки баллады Грэя.

Вот почему я стал капитаном! На моем галиоте «Секрет» уже подняты алые паруса. Команда в сборе. И Ассоль ожидает нас на юте.

Звуки оркестра на галиоте «Секрет» .

Крепс.

Вот любопытное письмо о необычном путешествии в Страну Детства…

Минц.

Поздно. Наступает капитанский час…

Начинают бить часы, но, как ни странно, в библиотеке звучат всего три удара вместо семи.

Билл Аткинс (шепотом).

Сеньор Негоро, что вы делаете с часами?

Негоро (шепотом).

Кто это говорит? Отвечай быстрее, если тебе дорога жизнь. Считаю до трех.

Билл Аткинс (шепотом).

Это я, Билл Аткинс, бывалый джентльмен удачи из романа «Робинзон Крузо»…

Негоро.

В таком случае, придержи язык и эту стрелку, пока я напишу записку.

Билл Аткинс (шепотом).

Что вы затеяли, сеньор Негоро?

Негоро (шепотом, мрачно).

Когда часы бьют семь, со страниц сходят знаменитые капитаны. Именно здесь их кают-компания. И я решил положить конец этому безобразию!

Билл Аткинс (шепотом).

Мой кинжал и мушкет к вашим услугам, сеньор… но только при одном условии…

Негоро (шепотом).

Каком?

Билл Аткинс (шепотом).

В первую очередь прикончить Робинзона Крузо. Давно пора! У меня с ним старые счеты по роману Даниеля Дефо.

Негоро (шепотом).