— Да, — согласился управляющий, — не удивлюсь, если Юрген Аус уже принял подобное предложение от того самого русского.

— Господин Коппель, чтобы развеять всякие сомнения в отношении гибели барона, мне нужна высокая садовая стремянка. Возможно, после моего осмотра инспектор захочет получить кусок ветки, на которой висел труп, так что лучше сразу прислать сюда человека с пилой, — пояснил Клим Пантелеевич.

— Тогда я вынужден оставить вас на некоторое время. А вы пока полюбуйтесь рекой с висячего моста. Панорама с того берега тоже замечательная — выговорил управляющий и зашагал к замку.

Подождав пока Коппель удалится на приличное расстояние, инспектор, глядя недоверчиво на Ардашева, спросил:

— Что вы задумали, господин частный сыщик? Почему вы ставите под сомнение заключение о самоубийстве барона Калласа?

— Как раз потому, что полиция, как я понимаю, так и не удосужилась сделать вскрытие трупа.

— Вскрытие не проводили, потому что дочь была против, — отрезал полицейский.

— Насколько я понимаю процессуальные тонкости уголовного расследования, в данном случае совершенно не обязательно было получать согласие родственников на эту процедуру.

— Мы не намеревались идти на скандал. Однако, хотел бы я знать, как с помощью лестницы вы собираетесь поставить под сомнение заключение деревенского фельдшера? — усмехнулся полицейский.

— А разве вы приезжали сюда без судебного медика?

— Пришлось отправиться одному. Доктору в тот день нездоровилось, и он не вышел на службу.

— Скажите, инспектор, а верёвка, которой воспользовался покойный, откуда? Вы её осматривали?

— Нет. Её уже сняли с покойника и куда-то убрали. Я и не видел её. Об этом вам лучше справиться у господина Коппеля.

— А вот и он! Очевидно, с ним садовник, — Ардашев указал на двух мужчин, показавшихся из-за деревьев.

Управляющий держал ножовку, а попутчик — лестницу.

— Господа, а куда делась верёвка, на которой повесился барон?

— Он повесился не на верёвке, а на собачьем кожаном плетёном поводке, — пояснил Коппель.

— А зачем гулять в имении с собакой на поводке? — удивился Клим Пантелеевич. — Тут же все свои.

— Не всегда. Когда в имении гости, барон просил меня водить пса на поводке.

— А мне ваш пёс показался вполне спокойным. Мы видели его, когда подъехали к главному входу.

— Это сейчас спокойный. Ромул грустит после смерти хозяина, и почти ничего не ест, а только пьёт.

— Я бы хотел взглянуть на поводок.

— Госпожа Аус приказала его сжечь.

— Жаль. А какой он был длины?

— Достаточной. Две сажени уж точно. Может, и две с половиной.

Ардашев взял из рук садовника высокую стремянку, и раздвинув её до упора поднялся по ступенькам. Затем, спросил:

— Господин Коппель, с какой стороны висело тело?

— С вашей.

— Я правильно понимаю, что собачий поводок был перекинут у этого отростка?

— Совершенно верно. Как вы так точно определили?

Клим Пантелеевич ничего не ответил. Он вынул из кармана складную лупу и стал внимательно рассматривать ветку. Сорока перепрыгнула в самое чрево дуба и оттуда продолжала голосить, точно старалась отпугнуть незваного гостя.

— Барон, вероятно, стал на маленькую стремянку, перекинул поводок через ветку, соорудил петлю и повесился. Всё просто и ясно, — махнул рукой инспектор. — Чего вы там изучаете?

Ардашев продолжал исследовать ветку, а полицейский не находил себе места.