|
Весчане повеселели и, взявшись за топоры, быстренько обсекли с ели торчащие вверх ветки, чтоб коровы могли переступить. Жар поднял рубашку Алька, посмотрел на свет в сквозную дыру. Савряне странно на него косились: что произошло, они толком не поняли. Ну прыгнул разбойник в ельник, швырнул в стрелка крысой — а куда потом делся? И почему его приятелям до этого как будто нет дела? И как же надо извернуться, чтоб в прыжке из одежды выскочить?! Но задавать путнику лишние вопросы весчане побоялись. Еще платить за них заставит, как заведено! * * * Вести трех коров в поводу было неудобно, одна споткнулась — сразу все с хода сбились и в кучу смешались. Зато пересаживаться можно чаще и гнать быстрее, то на то выходит. Путник ненавязчиво, но неотступно ехал чуть в стороне. Нетопыриха быстро и мягко перебирала лапами, будто плыла над травой, не выказывая усталости. Жар весь иззавидовался — вот бы на такой зверюге прокатиться! С детства мечтал. Альк сидел у вора на плече, с противоположной путнику стороны, и тихо ярился, но поделать ничего не мог: без Крысолова друг его попросту не услышит. — И как только тебя Рыска терпела? — не выдержал вор через лучину. — Отрастил когти, как у орла, еще и впиваешься постоянно! Давай их тебе подстрижем, а? — Я тебе тогда пальцы подстригу. Жар покосился на путника и вкрадчиво шепнул: — А может, к нему пересядешь? Альк скрежетнул зубами, но передвинулся ближе к шее, на более плотный воротник. До темноты похитителей так и не догнали, пришлось становиться на ночлег — где попало, в заболоченном леске: по одну сторону дороги вода под копытами чавкает, по другую вроде сухо, но все равно гнильем пахнет и осока там-сям растет. Путник вел себя как ни в чем не бывало, наравне с Жаром расседлывая скотину и собирая хворост. Со стороны казалось, будто на полянке хозяйничают давние приятели, понимающие друг друга без слов. — Кончай подлизываться! — не вытерпел Альк, упрямо не слезающий у вора с плеча. Хотя все прекрасно понимали, что если бы Крысолов захотел — отобрал бы. — Ты кому? — не понял Жар. — Мне, кому ж еще. — Путник отряхнул ладони от крошева коры и достал из кармана кресало. — Это ж я во всех его несчастьях виноват. — Не передергивай! — Да помню я, помню. Я — мерзкий предатель, а ты — образец для подражания. — Ты — предатель. Я — не образец, — медленно, с расстановкой сказал Альк, показывая, что заметил ловушку: если сгоряча подтвердить все скопом, выставишь себя самовлюбленным дураком, если опровергнуть — вроде как простил обидчика. — Не поймал, — с сожалением признал Крысолов. — Кстати, можешь спуститься. Толку мне с чужой свечи. — А что, есть разница? — встрепенулся Жар. Альк тоже с любопытством выглянул из-за его шеи: он этого не знал. В связке гораздо чаще менялись свечи, а не путники. Путник затянул с ответом, раздувая пламя, и выпрямился, только когда оно достаточно окрепло. — У нас бывали случаи, когда бывшим путникам удавалось…хм… раздобыть себе свечу. Ничем хорошим это не кончалось, поэтому идут на такое только самые отчаявшиеся и безумные. Иначе нам пришлось бы не отлучать видунов от Пристани, а сразу уничтожать. — А чем кончалось-то? — По-разному. |
