|
И это было только начало: огненные точки продолжали стекаться к Пупу с обоих берегов, на смену угасшим и сброшенным в воду. — А чтоб их всех Саший побрал! — с горечью сказал Мих. — Опоздали. Жар обернулся — и понял, что батрак имеет в виду не войну, а свой неудавшийся побег от нее. Справа шло — точнее, уже бежало краем берега — поднятое гонцом саврянское ополчение. Ждать до утра весчане не стали, похватали оружие (а в приграничье им владел каждый мужчина старше десяти лет, место такое — смутное) и кинулись на подмогу, как чуя, что она понадобится уже ночью. И их вожак уже поравнялся с запрятанной в камышах лодкой. — Вот крысы, и тут они уже! — раздался резкий и злой выкрик на саврянском. Видно, белокосые вообразили, что вслед за островом ринтарцы вознамерились захватить и чужой берег. Объяснять, что это не так, было бесполезно. Бросать оружие — глупо, убьют или покалечат прежде, чем утолят жажду мести. Убегать — некуда, слева саврянский город, сзади крысы и загонщики — видно, ополчение из другой вески. Друзья-приятели сбились в кружок, плечом к плечу. В центр затолкали Рыску, при виде полчищ саврян побелевшую как полотно. — Присядь! — крикнул ей Мих, но девушка продолжала заворожено таращиться на приближающихся врагов. Точь-в-точь как в ее детских кошмарах — только там она была одна-одинешенька, а здесь от белокосых убийц ее защищал белокосый же, и за него Рыска боялась едва ли не больше, чем за себя. Нападавших это, увы, не остановило. Перебежчик, предатель?! Тем более под нож! Но первыми саврян встретили крысы. Словно обезумев, они без колебаний десятками прыгали на огромных чудищ, какими им должны были казаться люди, остановив их не столько числом, сколько неожиданностью нападения. Да только людей тоже было немало, и Рыска знала — эта отсрочка ненадолго. Савряне с воплями и проклятиями срывали кусачих тварей, отшвыривали, давили сапогами, а девушка уже видела, как точно так же, в последнем безнадежном бою, умирают ее друзья. Сначала Жар, сумевший отбить два вражеских удара, торжествующе рассмеявшийся — и пропустивший третий. Или Цыка, совсем глупо подставившийся под вражеский топор. Или Мих — обливающийся кровью из десятка ран, которые сумело выдержать его могучее тело, прежде чем его остановил прямой удар в сердце. Или Альк, поднятый сразу на два копья, потому что подобраться к нему на длину клинка невозможно…. На всех дорогах было то же самое. Менялся только порядок. С этого перекрестка было не уйти. Ни им, ни всем остальным, что собрались сегодня на острове и по обоим берегам. Разве что… — Рыска, — неожиданно спокойно сказал Альк, и девушка не столько услышала, сколько ощутила его голос через тесно прижатые друг к другу спины. — Рыска, послушай меня. Я знаю, ты тоже его нащупала. Так попробуй вытянуть. — Но он такой крохотный! — всхлипнула девушка. Если б не Альк, она бы даже не поняла, что эта единственная зеленая горошина в мешке желтых ей не мерещится. А может, и не горошина вовсе — сорное семя, камешек, крысиная какашка… Просто что-то резко отличающееся от всего остального. — Неважно. Он там есть, и это главное. — Но что у нас получится?! — Не знаю. — Ты же раньше ругал меня за слепые повороты! — Раньше у нас был выбор. — Альк качнулся вперед, угомонил прорвавшегося сквозь крыс соотечественника и снова прислонился к Рыске. |
