|
Живот ей, что ли, прихватило? — Д-дай сюда, — Альк внезапно перегнулся через стол и выдернул у Жара гитару, — щас мы их… подманим. Всяких. — Отдай, — возмутился вор, — ты же пьяный, струны порвешь! — Я — пьяный?! — Саврянин с нажимом мазнул рукой по гитаре, заставив ее возопить на все семь голосов. — Ха! Да я еще даже не начал пить. — Вот и петь тоже не начинай! Альк, не обращая на него внимания, принялся подкручивать колки. — Что ты делаешь? У меня запасных нету! — Ничего, сопрешь где-нибудь. — Саврянин прокашлялся и громко, хоть и не шибко уверенно взял аккорд. Разговоры поутихли, люди стали оборачиваться — кто с любопытством, кто раздраженно, и при виде белокосого пьянчуги их настроение отнюдь не улучшилось. Жар приготовился затыкать уши, но последующий проигрыш, длинный и сложный, Альк исполнил на удивление хорошо. Напряженная тишина сменилась тишиной выжидательной. Завтра наше время закончится, Разлетится драными клочьями, Утром, криком вороньим порченным, Заплету в клинок одиночество. В дверях появилась Рыска, какая-то взъерошенная и растерянная, непрерывно оправляющая одежду, хотя с ней все было в порядке. Увидела певца — и застыла с раскрытым ртом. Пальцы перескочили по грифу, сломали ритм — для припева. И сказал бы, что все наладится, — Только лгать тебе не умею. Чуть шагнуть за порог успею, Как следы мои ветром сгладятся. Не сказать чтобы Альк был таким уж великим менестрелем, да и песню он пел не свою, по крайней мере Рыска где-то ее слышала. Но манера исполнения завораживала, пробирала до косточек. Голос то набирал силу, то понижался до полушепота, и казалось, это к тебе, к тебе одной обращены страстные слова, от которых сладко щемит в груди. Драгоценная, верная, чуткая, Все отдал бы за счастье наше я — Да никто в небесах не спрашивал, Торговаться с богами хочу ли я. Плакать некогда, не в чем каяться: Что получено, то оплачено, Не сыграть эту жизнь иначе нам — Ведь иначе не жить, а маяться… На дорогах судьбы распутица, Грязь да холод — куда направиться? Вправо, влево, вперед — что нравится, Лишь назад, увы, не получится… Завтра утром… Спи, моя милая, На плече моем до рассвета. |
