|
— Саший с ним, — хмуро сказал Жар. — Сами найдем. Заедем в центр, где лавки, и спросим. Этот Матюха — он хоть по какой части? Меха, посуда, коровы, оружие? — Понятия не имею, — с нескрываемым злорадством сообщил Альк. Окончательно махнув рукой на саврянина, друзья продолжили путь, рассчитывая, что такая широкая и добротно вымощенная дорога непременно выведет к площади. Альк тенью ехал следом — и на том спасибо. Чем дальше, тем люднее и шумнее становилось на улицах. Впереди, сразу из нескольких мест, начала доноситься музыка, на ветвях деревьев, шпилях домов — и просто вывешенные из окон — развевались длинные узкие флаги. Пробежала собачонка, по виду бродячая, страхолюдная и облезлая, но украшенная аж двумя бантами — на шее и хвосте. — Ой, да у них, похоже, праздник! — сообразила Рыска. — То-то стражники веселые такие. Тут как раз и площадь показалась — прорезалась между домами, будто кулек с разноцветным бисером по шву треснул. Ох, сколько людей! Как Альк когда-то пошутил: впору друг у друга на головах сидеть. Даже не на сотни — на тысячи счет, и все это непрестанно бурлит, клокочет, перемешивается, как суп в котле! Рыска натянула поводья, не решаясь окунуться в площадное варево. Альк нагнал ее и остановился рядом, тоже осматриваясь. На помосте для казней разыгрывали какое-то представление. Виселица была увита цветами и ветками, палаческая колода изображала то тсарский трон, то корову для отважного героя, то — в компании с огромным фальшивым топором — саму себя. По краям площади, на трех возвышениях поменьше, похлипче, наскоро сколоченных накануне, тоже выступали лицедеи: ярко разодетые девушка с жалейкой и парень с дудуком, наигрывающие грустную и одновременно бойкую мелодию; крутящийся волчком акробат-жонглер и пожилой благообразный мужчина, который просто стоял и что-то рассказывал. У каждой лавчонки, да что там — вынесенного на площадь лотка с безделушками толпилось столько народу, что к ним протолкаться-то невозможно было, не то что о купце расспросить. — Да-а-а, — растерянно протянул Жар, выехавший было вперед, но быстро вернувшийся к подруге и саврянину, — сыщи горошину в мешке чечевицы… Придется ждать, покуда гулянье схлынет. Рыску это вовсе не огорчило. Вокруг было столько интересного, что расписка вполне могла подождать лучинку-другую. Альк тоже, похоже, никуда не торопился. Может, неожиданно подумалось девушке, он потому и отказался искать купца, что оттягивает миг расставания? Куда ему теперь идти, с кем? А если он снова в крысу превратится?! За последние три дня такого, правда, не случалось, но это только усиливало напряженное ожидание. В обтекающем всадников людском потоке ловко пробиралась толстая опрятная тетка с лотком пирогов. — С мясом, горохом, капустой, картошкой, яблоками! — Луженой глотке торговки впору было позавидовать: голосила она и на вдохе и на выдохе, прерываясь только на расчеты с покупателями. Впрочем, тогда тетка тоже не молчала, расхваливая свой товар и обещая едокам неслыханное наслаждение. — Сытные, червячные и на крышечку! — Это как? — удивилась девушка. — По величине, — пояснил Жар, привычный к городским лотошникам и их меркам. В Макополе, правда, говорили не «на крышечку», а «в довесок», но смысл тот же. — Вон те большие — сытные, от пуза наесться, поменьше — червячка заморить, ну и самые маленькие — полакомиться после обеда. Хочешь? Девушка задумалась. Пожалуй, маленький с яблочками влез бы, ишь как пахнут, небось горячие еще… — Дай пару монет, — неожиданно попросил Альк и одновременно протянул руку, не допуская мысли об отказе. |
