|
Путник вообще куда-то исчез — небось к речке купаться поехал, весковый дух смывать. — Давайте-давайте, — поторопил голова. — Ждете, покуда завянут? Колай, тяни! — А чего сразу я? — возмутился тот, пряча руки за спину. — Пущай Ледок тянет, он ближе стоит! — А чего я?! — Высокий тощий мужик попятился, мигом став дальше. — Тяни, — устало повторил голова, сунув шапку Колаю под самый нос — Первым, последним — все равно от судьбы не уйти. Отступать было поздно и некуда: сзади сопели и подпирали так, что хоть целиком в шапку нырни. Колай медленно вытащил потную ладонь, обтер о штаны. Потянулся к шапке — но с полпути отдернул, вытер еще раз. Вокруг нервно захихикали. Со второго раза мужик донес-таки руку, запустил. Листья были гладкие и прохладные, с мелко иззубренными краями. Черешки колкими клювиками тыкались в пальцы: возьми меня! Нет, меня! — Хорош мять! — не выдержал голова. — Поди, не девку под одеялом лапаешь. Доставай. Колай убедился, что щупать бесполезно, зажмурился и обреченно вытащил из шапки свой жребий. Толпа разом перевела взгляды на корчагу и затаила дыхание. Оттертый в задние ряды углежог — плечистый, но низкорослый — посадил на плечи сынишку, чтобы тот докладывал. — Бросай, — терпеливо напомнил голова. Листок, крутясь, упал в корчагу. Полежал-полежал на задрожавшей воде, будто размышляя, а потом — хоп! — стал на ребро, и ко дну. Завис у него, как рыбка, превратился в тоненькую, почти невидимую сверху черточку. — Утоп! — звонко сообщил углежогов сын. По толпе прокатился потрясенный стон. Никто не ожидал, что первый неудачник определится так скоро. Колай тупо хлопал глазами, сообразив, что произошло, только когда запричитала жена. — Это все ты сглазил! — в сердцах напустился он на голову. — Заладил: тяни, тяни… Знал же, что торопливого Саший под локоть толкает! — А трусливого в зад кусает, — продолжил лавочник под общий одобрительный хохот. Один дурной лист из шапки выбыл, чего ж не посмеяться? — Кто трус?! Я трус?! — Колай сделал вид, что закатывает рукава, но щуплый одновесчанин и бровью не повел. — Ох-ох-ох, нашелся вояка! Да ты только девчонку свою колотить и отваживался, и то покуда она видуньей не стала. — А вот давай проверим! — хорохорился Колай, приплясывая на месте, будто угли под лаптями рассыпаны. — Ну давай! — Иди сюда, я тебе щас покажу ясно солнышко! — Да я и так напротив тебя стою, куда уж ближе? Самому, что ли, о твой кулак бородой хряпнуться? — Лавочник задрал голову, подставляясь, еще и пальцем показал. — Тихо! — гаркнул голова так, что листья в шапке взвихрились. — Уймись, Колай. Не конец света, поработаешь на тсаря и вернешься. А тебе, сосед, стыдно должно быть: сам не рискуешь, а над другими потешаешься… Ну, кто следующий? На сей раз заминки не возникло: курица за одно утро дважды не несется, вытянуть вторую «рыбку» кряду шанс невелик. Так и вышло. Остались в веске и Ледок, и углежог, и — эх! — дядька Хвель. Хуторских пустили к корчаге последними. Те не особо и рвались, в надежде, что всю гадость выберут до них, но увы: оба нехороших листа остались в кучке втрое меньше изначальной. |
