|
Его глаза закрыты, руки – на мне. Я целую Кристиана через тонкую ткань льняной рубашки. – Что же все-таки не так? – мягко спрашиваю я и с волнением жду ответа. Может быть, теперь, после секса, он скажет, в чем дело. Но нет, Кристиан молчит. И тут меня посещает вдохновение. – Торжественно обещаю быть верным партнером в болезни и в здравии, в час счаст-ливый и горький, делить радость и печаль… Он застывает и лежит неподвижно. Потом открывает свои бездонные глаза и смотрит на меня. А я продолжаю повторять слова свадебного обета: – Обещаю любить тебя безоговорочно, поддерживать во всех начинаниях и устремле-ниях, почитать и уважать, смеяться с тобой и плакать, делить надежды и мечты и нести утешение в пору испытаний. – Я делаю паузу, выжидаю; он смотрит на меня, чуть приот-крыв рот, но ничего не говорит. – Заботиться о тебе, холить и лелеять, пока мы оба живы. – Я вздыхаю. – Ох, Ана, – шепчет он и приподнимается, обрывая наш восхитительный контакт. Те-перь мы лежим на боку, и он поглаживает меня по щеке. – Торжественно клянусь оберегать наш союз и дорожить им и тобою, – шепчет он. – Обещаю любить тебя верно и преданно, отвергать всех других, быть с тобой рядом в радо-сти и горе, в болезни и здравии, куда бы жизнь ни увела нас. Обещаю доверять тебе, защи-щать и уважать тебя. Делить с тобой радости и печали, утешать в тяжелые времена. Обещаю холить тебя и лелеять, поддерживать твои мечты и беречь от всех невзгод. Все, что мое, от- ныне и твое. Моя рука, мое сердце, моя любовь – отныне и навек твои. Слезы наворачиваются на глаза. Кристиан смотрит на меня, и выражение его лица смягчается. – Не плачь, – тихо говорит он, подхватывая сорвавшуюся с ресницы слезинку. – Почему ты не хочешь поговорить со мной? Пожалуйста, Кристиан. Он жмурится, как будто от боли. – Я клялся нести тебе утешение в тяжелый час. Пожалуйста, не вынуждай меня нару-шать обещание. Кристиан со вздохом открывает глаза. Выражение лица унылое, безрадостное. – В Сиэтле поджог. – Вот черт. Я смотрю на него – он такой юный, такой беззащит-ный. – И теперь они могут охотиться за мной. А если за мной, то… – Он замолкает. – То и за мной, – заканчиваю за него я. Кристиан бледнеет, и я понимаю, что добралась наконец-то до истинной причины его беспокойства. – Спасибо. Он хмурится. – За что? – За то, что рассказал мне. Он качает головой, и губ его касается бледная тень улыбки. – Вы умеете убеждать, миссис Грей. – А ты умеешь изводить себя и, может быть, умрешь от сердечного приступа, не дожив до сорока, а мне нужно, чтобы ты оставался со мной еще долго-долго. – Если меня кто-то и доведет до могилы, миссис Грей, так это вы. Я и так чуть не умер, когда увидел вас на гидроцикле. – Он откидывается на подушку, прикрывает ладонью глаза и ежится. – Послушай, я всего лишь прокатилась на «джет-скае». На них сейчас даже дети ката-ются. Подумай, что будет, когда мы приедем к тебе в Аспен и я впервые в жизни встану на лыжи. Кристиан поворачивается, и я едва удерживаюсь, чтобы не рассмеяться, – такой ужас на его лице. – К нам в Аспен, – поправляет он. Я пропускаю реплику мимо ушей. – Я уже взрослая и вовсе не такая хрупкая, какой кажусь. Когда ты это поймешь? Он пожимает плечами и поджимает губы. Пора менять тему. – Значит, пожар. Полиция знает о поджоге? – Да. – Хорошо. – Я приму дополнительные меры безопасности, – сухо говорит он. |
