Я жестом приказал своим взять этих двоих на мушку. Сам наставил бинокль. Ага, вот они! Оба в лохмотьях, оба заросшие, бородатые, худые. Один со светлыми, выгоревшими на солнце волосами, другой – чернявый, помоложе. Который светлый – еле идет. Икра обмотана окровавленной тряпкой. Судя по всему, серьезное ранение. Нет, на чеченцев они не похожи. По крайней мере, тот, который повыше. Чем‑то он на Дока смахивает. Неужели наши – из плена сбежали? А вдруг не из плена? Вдруг их специально чеченцы послали, чтобы никаких подозрений у федералов возникнуть не могло? Вполне может быть. Во всяком случае, раскрываться мы перед ними все равно не будем. Перед нами другая задача стоит: выяснить, где именно находится база и разобраться с их командирами насчет вакцины. Если эти двое нас не заметят, пускай себе идут с миром. Я сделал своим знак замереть.

А двое топали уже совсем рядом – метрах в десяти от нас. Было даже слышно их тяжелое дыхание.

– Погоди, Адриано, не могу больше. Давай отдохнем! – сказал тот, который был повыше.

Мы переглянулись – до того этот самый голос был похож на голос Дока! Внешне его было не узнать, настолько он исхудал, загорел, зарос, изменился, – но голос… Голос я бы узнал даже во сне!

Я зажал себе рот рукой, чтобы не закричать от радости. Док жив! Жив! Какая сволочь его раньше времени похоронила, интересно знать?

– Да‑да, немного. – У второго был сильный акцент, но не кавказский – европейский. Ну конечно, раз Адриано – он итальянец!

Что делать? Вылезти из укрытия, помочь раненому Доку и тем самым обнаружить себя перед «чехами», провалив всю операцию, или сидеть тихо как мыши? Часа через три они так и так выйдут на дорогу, а там уже смогут поймать какой‑нибудь транспорт. Ну а если их впереди уже поджидает засада «чехов»? Ведь идут‑то они по «заповедной» зоне! Док, похоже, ранен серьезно, так что не сможет долго продержаться! Нужно было немедленно принимать решение! В конце концов, зачем мы в Чечню поехали, а?

– А хрен с ней, с этой базой! – сказал я громко, поднимаясь с земли.

Перегудов и Адриано замерли от неожиданности, когда я, грязный как черт, возник вдруг перед ними. На моей голове и плечах покачивались ветки, усыпанные листочками.

– Серега! – вдруг охнул Док, узнав меня.

– Иван! Глазам не верю – жив! А мы тебя уже похоронили!

Я бросился к нему обниматься. Не выдержали, поднялись из своих укрытий и остальные. Итальянец смотрел на нас разинув рот. Из‑под земли мы, что ли, выросли? И только когда Док начал обниматься со всеми по очереди, итальянец, наконец поняв, что мы – это спасение, неожиданно расплакался.

– Грацие, грацие, – бормотал он, не утирая слез.

– Это Адриано ди Бернарди. Следователь прокуратуры из Генуи.

– Очень приятно. – Я пожал итальянцу руку.

– Третий день идем. Бежали из плена.

– Ранение серьезное?

– Само по себе ранение плевое, да вроде как заражение началось… Меня немедленно нужно в госпиталь.

– Будет тебе госпиталь. У нас рации нет, только сотовые. Вояки не смогут наш сигнал поймать.

– У нас есть, да только она ни хрена чего‑то не ловит. – Док протянул мне трофейную рацию.

Я покрутил ручку настройки. Действительно, только шипение. Странно. Тут до Горагорского всего ничего – километров двенадцать, там же стоит принявший нас полк.