– Откуда? Все в Локарно! Я же не знал!

– Я устал! Давай ты! – снова уступил я место Мухе. Он делал Полине искусственное дыхание, а я тем временем набирал «911».

– Пронто!

– Зи эксидент!.. фифти киломите фром Милано! – От волнения мне вдруг удалось вспомнить кое‑что из английского. Я видел, как к месту аварии одна за другой подъезжали полицейские машины. Лихач с ними объяснялся, потом махнул рукой в сторону рощицы. Так я и знал!

Полицейские построились цепью и побежали в нашу сторону, на ходу расстегивая кобуры.

– Уходим!

– А как же Полина?

– Полицейские окажут ей помощь. Идем! И мы побежали через кустарник, ломая ветки.

– Сергей, мне кажется, она мертва, – скороговоркой сказал Муха, не сбавляя шага.

– Почему? – я нахмурился.

– По‑моему, когда мы в тачке кувыркались, она шею сломала.

Я невольно вы матерился:

– Может, спасут… Жалко девку!

– Она наших пацанов стреляла, а тебе жалко?

– Когда стреляла – нет, а когда поговорил по душам – да!

– Командир!

– Хватит болтать, бережем дыхание!

Мы пересекли рощу. Дыхание ровное, шаг размеренный. Пробежать в таком темпе мы могли десятки километров по любой местности. Особенно для бега хороши горы типа Альп! Я очень надеялся, что Полину все‑таки спасут.

* * *

Дверь в подвал открылась, и в лунном свете Адриано увидел силуэты троих людей: двое с автоматами на плечах, один – без. Безоружного толкнули, и он с грохотом полетел вниз. Раздался сдавленный стон. Дверь захлопнулась. Пленник лежал на полу, не двигаясь. От грохота все в подвале проснулись, но прийти на помощь новичку никто не торопился. Адриано подождал еще немного, потом скинул с себя мешок, подполз к мужчине, потряс за плечо:

– Солдат, ты жив?

В ответ мужчина застонал.

– Надо спать. Я тебе помогать. – Бернарди обхватил мужчину за плечи и потащил к своему лежбищу из соломы. Уложил на подстилку, укрыл мешком. – Надо спать. Утро мудрее вечер.

* * *

Рано утром, когда Бернарди проснулся, пленник уже сидел, скрестив под собой ноги, и курил, едва прикасаясь распухшими губами к сигарете. Его лицо представляло собой сплошной синяк.

– Как это… дела? – улыбнулся ему следователь.

– Ты кто, испанец?

– Итальяно.

– А! Коме ва? Мольто бене грацие, а леи?

– Вы знать итальянский?

– Ничего я не знаю. Так, не больше десяти фраз, – махнул рукой мужчина. – Был как‑то в Италии по туру. Докуришь? – Он протянул Бернарди окурок.

– Нон, нон, нон! Не курить. Это вредно. – Адриано показал на сердце.

– Вредно? – Мужчина усмехнулся. – Вредно сидеть в этом сыром подвале и спать на соломе, вредно, когда тебя бьют каждый день по почкам. А это… это уже не вредно. Я по профессии врач.

– Браток, мне не оставишь? – раздался за спиной чей‑то голос.

Они обернулись. Просил солдат с худым, изможденным лицом доходяги.

– Кури, чего ж… Как ты сюда попал? – спросил мужчина у Бернарди. – Журналист? Захватили?

– Нон, но жиорнолисто. Я инкуиренте.

– Кто? – не понял мужчина.

– Как это… расследовать, си?

– Следователь, что ли?

– Си, си, – закивал Бернарди и добавил тихо: – Прокураторе.