– Да ты что, командир! Что значит – мало ли! Нет, Сережа, я лечу с вами, и все, без базаров! Разве можно против «чехов» в три ствола воевать? Тут вчетвером‑то дай бог управиться… А Света… ну это мы с ней сами как‑нибудь договоримся.

– Ну как знаешь. Мое дело – сказать. Все‑таки ты еще от раны не оправился.

Я нисколько не сомневался в том, что Артист откажется остаться в Москве. Он был прав: в деле, в которое мы задумали ввязаться, лишних штыков не бывает.

* * *

Адриано ди Бернарди взвалил на спину большую корзину с землей и, едва переставляя от тяжести ноги, двинулся в гору.

Пот заливал ему глаза. Здесь, в плену, он похудел килограммов на двадцать – никаких диет не надо! И всего‑то два месяца назад его матушка переживала, что Адриано, как и она, склонен к ожирению. Видела бы она его сейчас! Подумав о матери, он тяжело вздохнул.

Сзади послышались торопливые шаги. Адриано привалился спиной к камню и оглянулся. Сзади его догонял Перегудов. Корзина у него была еще больше, чем у Бернарди.

– Придумали же, сволочи, в горах поля делать! – произнес он, приваливаясь рядом с Адриано. – Что, тяжеловато, брат?

– Тяжело, – сознался итальянец.

– Все еще надеешься, что родственники за тебя выкуп дадут?

Бернарди кивнул:

– Да, конечно.

– Зря! Видать, не могут они тебе помочь. Если б могли, давно бы уже все сделали.

– Нет‑нет, могут. Я просить мой начальник. Прокурор. Он может. Он знает банкиры, бизнесмены. Мама – денег мало, дядя – денег нет, а он – есть. Он может. Как это? Реласьони.

– Связи?

– Да‑да, связи. – Бернарди улыбнулся.

Док наклонился к нему и сказал тихо:

– Не надо ни на кого надеяться. Ни на родственников, ни на связи. «Чехи» могут деньги получить и все равно тебя грохнуть. Только ты сам, и я сам. Мы вместе. Сваливать отсюда надо.

– Что? – не понял итальянец.

– Бежать. Бежать, понял? – Перегудов подвигал пальцами, изображая бег.

– Нет‑нет, импосибле, – отчаянно замотал головой Адриано. – Они много. Оружие. Стрелять. Смерть!

– Эй, свиньи, почему встали? Вперед! – раздался грозный голос подростка с автоматом.

Бернарди с Перегудовым, перехватив корзины, заспешили в гору.

– Ты как хочешь, Адриано, а я сбегу. Ждать, пока меня расстреляют, я не собираюсь. Учти, когда ты совсем дойдешь, они тебя тоже кончат!

– Что значит – дойдешь? – тяжело дыша, спросил Бернарди.

– Работать не сможешь. Им без разницы: итальянец ты или нет. Ты раб. Или выкуп плати, или работай!

– Нет‑нет, бежать страшно! – У Адриано от усталости уже подкашивались ноги.

* * *

В вертолете стоял громкий гул. Мы сидели на скамейках вдоль бортов и смотрели в иллюминаторы на проплывающие внизу перевалы, на аулы, притулившиеся к горным склонам, на зелень, покрывавшую долины и ущелья. Сейчас, летом, самая война. Что там, в «зеленке», делается, хоть в стократный бинокль глаза обуй, все равно не увидишь.

Вчера на военно‑транспортном самолете мы вместе с молодым пополнением прилетели в Моздок. Сутки проторчали на пересылке возле аэродрома, а сегодня утром нас взял вертолет, летевший в расположение той части, к которой мы были прикомандированы… Давно мы все не были в этих краях – уже пять лет прошло!

Вертолет сел прямо на дорогу метрах в двадцати от КПП.