– О! А вы чего здесь? Спали бы да спали еще.

– Идем с сопровождением. Нам надо работать.

– На кой хрен нам эта работа! Ну ладно, лезьте в шестьсот первый бэтээр. Он как раз посередке пойдет.

«Посередке» – это он нам в целях безопасности устроил, чтобы мы все время под присмотром были.

Мы послушно полезли в 601‑й бронетранспортер. В машине было трое бойцов: водила, оператор‑наводчик и сержант – за старшего.

– Здрасте. А вы журналисты? – тут же поинтересовался сержант.

– Журналисты. Кино про вас будем снимать.

– Во, классно! Меня снимите. – Сержант заулыбался.

– Снимем, снимем. А ты бы лучше шлемофон надел, команды слушать. Колонна‑то сейчас тронется.

– А чего их слушать? – проигнорировал мое замечание сержант. – Тронется – поедем. Я вам много интересного про службу рассказать могу. Второй год уже парюсь. Скоро дембель. А на каком канале вы свое кино показывать будете?

За какую‑нибудь минуту он достал меня своим любопытством.

– На втором.

– РТР который? Классно. А когда покажете?

– Пока снимем, пока смонтируем. Не раньше чем месяца через три, – отозвался со своего места немного сведущий в этом вопросе Артист.

– Во, я как раз уже дембельнусь. Дома посмотрю. А как ваш фильм называется‑то?

– Ты чего ушами‑то хлопаешь? – сердито остановил его Боцман. – Колонна тронулась.

– Поехали, – скомандовал сержант водителю.

Бронетранспортер тронулся.

– Ты бы занял свое место за пулеметами. – сказал я оператору‑наводчику, который сидел у борта на скамейке.

– Да ладно, рано еще! Обстрел начнется – тогда и займу.

– Когда обстрел начнется, поздно будет.

Парень с неохотой уселся за пулеметы Я покачал головой – ну и вояки! Если б эти бойцы ко мне в свое время попали, я бы их дисциплине живо научил! Мои парни украдкой улыбались – они видели выражение моего лица.

* * *

Бронетранспортер медленно пополз по дороге. Но не прошло и нескольких минут, как впереди сверкнули стоп‑сигналы другого бэтээра. Мы снова встали. Езда в колонне тем и ужасна: плетешься как черепаха и обогнать никого не можешь.

Сержант сидел в командирском кресле и что‑то мурлыкал себе под нос. Складывалось впечатление, что ловит он рацией не приказы командиров, а какие‑нибудь современные шлягеры.

Дорога была долгой и изматывающей. Даже на шоссе колонна не разгонялась больше сорока километров в час. Я видел, как не только солдаты, но и мои парни начинают клевать носами. Ладно, пусть поспят. Неизвестно, когда потом удастся.

Потом колонна свернула с шоссе на грунтовую дорогу. С обеих сторон замелькала густая зелень. «Вот они – самые неприятные для нас места, – подумал я. – За тридцать метров уже ничего не видно. К колонне можно подойти почти вплотную…» И словно подтверждая мои мысли, впереди что‑то ухнуло. Бронетранспортер встал.

– Фугас. Головная тачка подорвалась, – сообщил нам сержант, послушав, что говорят в наушниках, и скомандовал своим: – К бою!

Буквально тут же о левый борт нашей машины звонко зацокали пули. Солдатик открыл одну из бойниц и выставил в нее автомат. Оператор‑наводчик торопливо сел за пулеметы, попытался развернуть башню в ту сторону, откуда стреляли, но у него ничего не вышло.

– Башня не вертится! Заклинило! – закричал он.

А бой тем временем нарастал. Со всех сторон уже раздавались выстрелы, сливающиеся в сплошной адский грохот.