– Нож! Нет, нож нету, – покачал головой Адриано.

Когда вода во фляжке почти полностью выкипела, Док велел достать из нее шомпол. Он снова стер кровь и осторожно ввел металлический штырь в рану, пытаясь нащупать им застрявшую пулю.

От боли у него на глазах выступили слезы. Одно неловкое движение, и Перегудов тут же потерял сознание.

– Иван! Иван! – Адриано снова стал брызгать на него, но на этот раз Док не спешил приходить в себя.

Тогда итальянец перекрестился, торопливо прошептал слова молитвы Пресвятой Деве Марии и взялся за дело сам. Одной рукой он сдавливал рану, нащупывая пальцами пулю, другой пытался подцепить ее шомполом. От вида крови у Адриано всегда кружилась голова, но на этот раз он все‑таки сумел взять себя в руки. Наконец у него получилось: остроносая окровавленная пуля была извлечена наружу. Адриано ополоснул ее в ручье и сунул в карман. После чего опять промыл рану товарища и, как велел Док, присыпал ее белым порошком.

Теперь рану нужно было чем‑нибудь перевязать. Итальянец со вздохом снова стянул с себя рубаху, оторвал второй рукав.

Когда перевязка была закончена, он без сил опустился на камни и закрыл глаза. Ему слышался крик чаек, плеск волн, родная итальянская речь, виделись блики на воде. Словно на мгновение он очутился дома, в родной Генуе…

Очнулся он от звонкого тявканья. Адриано мгновенно открыл глаза, замер, прислушиваясь. Ему показалось, что где‑то неподалеку брякнул автомат. Он торопливо вскочил, раскидал догорающие ветки, передернул затвор автомата и, взвалив на себя Дока, как мог быстро перешел ручей и скрылся в лесу.

Минуты через три из зарослей кустарника появились вооруженные чеченцы. Их было пятеро – мобильная разведгруппа. Один из них присел на корточки перед костровищем, осторожно взял обгоревшую фляжку, продемонстрировал ее своим товарищам, сказал что‑то резко‑гортанное.

– Аллах акбар! – прокричали чеченцы и бросились в погоню за гяурами.

* * *

Колонна стояла на шоссе. Около шестьсот первого бронетранспортера по стойке «смирно» застыл его экипаж: сержант, оператор‑наводчик и солдатик‑стрелок. Вид у всех троих был довольно бледный. Перед ними, бешено вытаращив глаза, стояли заместитель командира полка подполковник Назаров и начальник штаба майор Беглов.

– Сержант, где журналисты, я спрашиваю! – заорал Назаров, брызгая слюной.

– Ну я же говорю… – начал было сержант.

– Что вы говорите? Вы мямлите, так что ничего разобрать нельзя. Давайте‑ка с самого начала. Итак, головная машина подорвалась на фугасе…

– Да, я по рации услышал, что один двухсотый и приказ открыть огонь по «зеленке».

– Ну и?.. Вы выполнили приказ?

Сержант замялся. Зло посмотрел на оператора‑наводчика.

– Башню заклинило! А один из журналистов, самый большой из них, он башню расклинил, оператора с места согнал и сам сел за пулеметы.

– Твою мать! Кто машиной командует, журналист или вы?

– Я. – Сержант потупил взгляд.

– Оно и видно. Дальше!

– А дальше он стрелять из пулеметов начал. А другой, который у них главный, отобрал у рядового Лямина автомат и ушел в «зеленку».

– Рядовой Лямин, вам известно, что ваше личное оружие вы не имеете права выпускать из рук?

– Знаю, – вздохнул солдат. – Так он мне его вернул. – Рядовой поправил ремень автомата на плече.

– Вернул он ему! Под трибунал у меня все трое пойдете! – снова закричал подполковник. – Дальше что было?

– Ну вот, который главный, убежал в «зеленку».