Сложив булыжники в коническую груду, разведчик бросил тоскливый взгляд на снежные вершины гор, маячившие на далеком горизонте. Путники шли уже несколько дней, но ему казалось, что горный хребет отодвигается все дальше и дальше.

За этими изрезанными пиками, покрытыми ледниками, находилась страна моуков, в которой правил Эль Кал. Так говорила Канда, утверждавшая, что она – единственная дочь этого могущественного владыки.

Еще Канда сказала, что по дороге к горам им встретится оазис, где обитают подданные ее отца. Когда путники достигнут этой земли обетованной – в чем Блейд сильно сомневался, – оттуда к Эль Калу отправят гонца. Повелитель моуков вышлет навстречу дочери воинский отряд, и дальнейший путь не вызовет затруднений.

Блейду вся эта история не слишком нравилась; похоже, у братца на руках было каре тузов, тогда как сам он мог похвастать парой дам – в лучшем случае! Русский агент прочно обосновался в городе Эль Кала, занял ключевую позицию и, без сомнения, сумеет воспользоваться всеми ее преимуществами. Блейд же имел при себе лишь меч и пару рваных штанов – не считая означенных выше дам. Впрочем, одна из них могла обернуться козырной картой.

Кто‑то коснулся его обнаженного плеча.

– Я хочу есть, капитан. Что ты уставился на горы и застыл, словно камень? Ищи же еду! Повторяю, я хочу есть!

Канда. Конечно, это была она. Почти нагая, с тряпкой, обернутой вокруг бедер, обгоревшая под солнцем, изможденная, как и все остальные, но все равно прелестная. Ее длинные черные локоны спадали до пояса, подхваченные сзади ремешком. Лицо, овальное, с огромными дымчато‑серыми глазами, покрывал золотистый загар. Ростом девушка была почти с Блейда, стройная, с гордой царственной осанкой; на упругих грудях цвели розовые бутоны сосков.

Разведчик молча смотрел на нее, потом перевел взгляд туда, где рядом с Шефроном скорчилась Зена. Лучше ей не стало, и он уже понял, что рассудок никогда не вернется к тайриоте. Черты ее не потеряли былого очарования, но фиолетовые зрачки были тусклыми и пустыми, а тело ссыхалось и увядало с каждым днем.

Канда топнула босой ногой.

– Разве ты не понял, Блейд? Я голодна!

Он потянул меч из ножен, и девушка в страхе отшатнулась; потом на ее губах заиграла дразнящая улыбка:

– Ты не посмеешь поднять на меня руку, Блейд! В оазисе Тер‑Киот знают дочь Эль Кала, а вы – чужаки, грязные бродяги… вас прирежут там без долгих разговоров!

Спорить с этим не приходилось, и Блейд согласно кивнул:

– Несомненно, моя грозная госпожа. Но почему ты так взволновалась? Я всего лишь хочу раздобыть чего‑нибудь на ужин. С тобой я сумел бы справиться и без меча, – его пристальный взгляд скользнул по телу девушки, задержавшись на обнаженной груди. – Но я не трогаю беззащитных женщин.

Опять загадочная улыбка.

– Не уверена, сьон Блейд. Я вообще ни в чем не уверена, когда дело касается тебя.

Он не обратил внимания на ее слова и отвернулся. Уже не раз ему приходилось выслушивать эти непонятные намеки, еще с тех пор, как их выбросило на пустынный и жаркий берег. Ладно, рано или поздно он получит объяснение.

Блейд повернулся и, поигрывая мечом, начал неторопливо взбираться на бархан, внимательно изучая песок под ногами. Он искал змей, которых в этой пустыне было не меньше, чем камней. Крупные твари толщиной в руку оказались неядовитыми – так, во всяком случае, утверждала Канда – и выползали, как правило, к вечеру, когда песок остывал.

Охота была успешной. За полчаса он разыскал пару змей, похожих на небольших удавов, прикончил их и отдал Пелопсу с Шефроном. Итак, ужин был обеспечен. Сармийцы содрали с тушек кожу и, порубив змей на части, залили остатками воды. Блейд наблюдал за тем, как Шефрон высек огонь и пристроил котелок над крохотным костром. Счастье, что волны вынесли на берег кое‑что с разбитой «Пфиры», кроме трупов… Этот котел, например.