|
Мое дело. Но как только я начинаю объяснять, что имелось в виду, он перебивает меня и в который раз настоятельно просит не отвлекаться от темы. И вот мы продолжаем обсуждать письма – мои и мисс Макмагон, – и мне нельзя поговорить о том, до какой степени неуловима разница между «prescribe» и «proscribe». О том, что одна-единственная буква способна изменить слово настолько, что оно начинает означать нечто совершенно иное. Вставьте букву «е» в слово «dad» (папа) – и у вас получится «dead» (мертвый).
Слова – это символы, учила нас мисс Макмагон. Изображения предметов и явлений, но не сами предметы или явления. Рассказывая адвокату о событиях прошедшего года – об эпизодах, – я выстраиваю символы в ряды. Рассказываю истории, которые суть не действия, но слова. Суд будет выносить приговор на основании не событий, но улик. Устных и письменных свидетельств, фотографий, документов. Магнитофонных записей. Таблиц. Меня будут судить по набору изображений. Когда объявят приговор, я стану не правым или виноватым, а «виновным» или «невиновным». Мою фотографию покажут по телевизору, она появится в газетах, она будет моим изображением. Изображением Грегори Линна (сироты, холостяка, с четырех с половиной лет единственного ребенка в семье). Оно будет черно-белое, на нем не будет понятно, что у меня один глаз карий и один зеленый. С адвокатом нельзя поговорить и о том, что образование – все равно что закон, оно и предписывает, и запрещает одновременно. И озабочено главным образом установлением правил: как учиться (что нужно знать и чего не нужно), как себя вести (что можно и чего нельзя делать), потому что наличие правил позволяет наказывать тех, кто их нарушает. Позволяет создавать идеальных граждан. Исключения: мистер Эндрюс. Он не запрещал и не предписывал, он был склонен скорее приписывать (лучшие качества). Мисс Макмагон. Насчет нее не уверен. Насчет нее присяжные пока заседают.
Класс 5 – 3 Английский язык Грегори – чрезвычайно восприимчивый мальчик, он умеет хорошо, свободно излагать свои мысли в письменном виде. Я уверена, что следующим летом он успешно сдаст экзамены на аттестат о среднем образовании. Уважаемая мисс Макмагон! Видите, что получается? Сначала Вы говорите, что никто не посадит меня в тюрьму, если я не сдам экзамены по английской литературе, а потом пишете в своем отзыве: «Уверена, что он сумеет успешно сдать экзамены уровня О». И я уже не понимаю, что это за штука такая загадочная, эти ваши экзамены? Сегодня они – херня собачья, а завтра – пуп земли. Такие нужные и важные. Как только я начинаю об этом думать, меня сразу одолевают сомнения: да отличаетесь ли Вы чем-нибудь от остальных? Отличаетесь? Отличались? А эта лабуда в Вашем письме, про выход за рамки? Да Вы И вообще, что могут учителя знать о рамках? Они же обязаны их придерживаться, пример подавать и все такое прочее, а я что же, если не хочу писать сочинение по Джейн Остин, так уже выхожу за рамки, потому что вы же не можете просто Вы не можете А я вот могу скомкать это письмо и выбросить его в помойку. Вот, пожалуйста: я скомкал страницу, а потом снова ее расправил и посылаю ее Вам мятую, чтобы Вы знали, что читаете то, что могло с тем же успехом оказаться в помойке и остаться непрочитанным. Вот знаете про Кафку? Он хотел, чтобы после его смерти все его рукописи уничтожили, но его друг – Макс какой-то там – оказался предателем и опубликовал их. А мне интересно: был бы Кафка гениальным писателем, если бы все его работы сожгли непрочитанными? Или он стал гениальным писателем только потому, что его признали таковым? Что думаете об этом Вы, мисс Макмагон? Макс Брод, вот как его фамилия, этого друга Кафки. Я не сдал экзаменов по английскому, ни по языку, ни по литературе, если уж на то пошло, я вообще не сдавал эти ваши поганые экзамены. |
