Рабыням часто подыскивают подходящие им имена. И по-моему, стоящей перед нами на коленях рабыне имя Джуди совсем не к лицу. Дело вовсе не в том, что мне не хотелось, чтобы ей давали имя, которое некогда, еще будучи свободной, носила я.

    -  Верно, - согласился Боек из Порт-Кара. Значит, я попала в точку.

    Стоящая на коленях девушка вздохнула свободнее.

    -  Принеси из моих вещей ошейник.

    -  Да, хозяин. - Я поспешила выполнить поручение. Разыскала ошейник, принесла ему.

    Он взял его в руки. Простой, без затей, стальной, надежный.

    -  Прочти.

    -  «Я - рабыня Элайза, - прочла она. - Принадлежу Боску из Порт-Кара».

    Взглянула на него полными ужаса глазами. Ее имя станет именем рабыни.

    -  Покоряйся.

    Она жалобно взглянула на меня. Я помогла ей - показала, как присесть на пятки, протянуть к нему руки со скрещенными запястьями, опустив между ними голову.

    -  Скажи: «Покоряюсь», - подсказала я.

    -  Покоряюсь, - повторила она. Он связал ей руки.

    -  Подними голову, - шепнула я.

    Он надел на нее ошейник. Не без удовольствия наблюдала я, как ее горло обхватил ошейник Боска из Порт-Кара.

    Боек покинул комнату. Слышно было, как он прошел по парадным покоям, как вышел наружу. - По крыше загремели шаги - воин проверял, открыт ли путь. Ждал ли тарн на крыше или, взобравшись на крышу, хозяин должен был подозвать его свистом - не знаю.

    У кровати на мехах стояла несчастная коленопреклоненная рабыня - в ошейнике, с клеймом на теле, со связанными руками.

    Стояла и смотрела на собственное ложе. Сесть на него она не смеет - разве что хозяин прикажет. Ее место, если другого повеления не будет, - в изножье, у железного кольца. У этого самого кольца, в ногах хозяйского ложа, я, рабыня, провела не одну ночь. А теперь моя госпожа, землянка Элайза Невинс, сама стоит тут, преклонив колени, отныне она сама - лишь ничтожная рабыня.

    -  Мы обе рабыни, - точно не веря самой себе, произнесла она.

    -  Да, - согласилась я.

    -  На мне клеймо. Мои уши проколоты. Я в ошейнике!

    -  Так и есть, Элайза. - Я назвала ее рабским именем. И она поняла это.

    -  Тебе очень идет ошейник, - отметила я.

    -  Правда?

    -  Да.

    -  Самый обычный, - посетовала она.

    -  И все же на тебе он очень красив.

    -  В самом деле?

    -  Да.

    -  И от того, что застегнут, еще красивее?

    Да, так оно и есть, никаких сомнений. То, что ошейник застегнут, означает не просто невозможность его снять. Нет, важность его в том, что он - как визитная карточка рабыни, и что, может быть, еще важнее: ошейник - символ рабства. Клеймо можно скрыть под одеждой, даже под коротеньким платьицем, что носят обычно рабыни. Ошейник же на виду всегда, по нему безошибочно определишь, что за женщина перед тобой. Подчеркивая беспомощность рабыни, ее уязвимость, ошейник будит чувственность и носящей его девушки, и глядящего на нее мужчины. Потому-то, наверно, свободные женщины и не носят ошейников. Контрастируя с мягкостью и податливостью носительницы, обнимающая прелестную шейку стальная лента, поблескивающая под ниспадающими на плечи локонами, делает девушку умопомрачительно красивой и желанной.