– Все в порядке. – Холод уходил из сознания; очевидно, он не сознавал, насколько поглотили его эти ощущения. Ее вопрос вернул его к действительности, он заново ощутил тепло кабины скиммера, своего собственного тела. Не в первый раз подумал он, что его непредсказуемый Дар приносит ему столько же добра, сколько и зла. – Просто задумался.

– Да, ты много думаешь, – заметила она. – Флинкс, я такого, как ты, не встречала.

– Не смейся.

– Я не смеюсь. – Она снова повернулась к приборам. – Сейчас сядем. Этот скиммер не оборудован для ночных поисков. Не знаю, как ты, но уже поздно, и я устала.

Флинкс тоже устал, и не только физически. Поэтому он не возражал, когда Лорен нашла пространство между деревьями и посадила скиммер.

– Не думаю, чтобы нужно было дежурить, – сказала она. – Мы далеко от лагеря, и на нас никто не наткнется. Никаких следов воздушного наблюдения я не видела. – Она говорила из задней части скиммера, доставая спальные мешки, которые они прихватили из гостиницы…

Флинкс молча смотрел на нее. Он знал мало девушек – молодых женщин – в Дралларе. Обитательниц рынка, подобно ему самому, учениц трудной школы жизни. Они его никогда не интересовали, хотя некоторые из них интересовались им. Они были… ну… не серьезны. Относительно жизни, других вопросов.

Матушка Мастиф постоянно посмеивалась над ним.

– Мне непонятна твоя сдержанность, мальчик. Ты ведь не старше их. – Конечно, это не так, но он не мог убедить в этом матушку.

Лорен – совершенно другое дело. Привлекательная зрелая женщина. Уверенный мыслящий взрослый человек – себя Флинкс, несмотря на свой возраст, относил к таким же. Она уже разделась и легла в термальный спальный мешок.

– Ну? – Она посмотрела на него, убирая волосы с лица. – Ты не собираешься ложиться? Не говори мне, что не устал.

– Я на ногах не стою, – признался он. И, раздевшись, лег в свой мешок рядом с ней. Лежа в машине, слушая ритмичный шум дождя на крыше, он устремился к ней своим мозгом, ища намека, предположения об эмоции, которую так ждал. Но совсем ничего не услышал.

Его постепенно окутало тепло спального мешка и кабины, он остро ощущал мускусный запах женщины, лежавшей на расстоянии руки от него. Ему захотелось протянуть руку, коснуться ее гладкой загорелой кожи, погладить блестящие черные кольца, закрывавшие ее щеку и шею. Рука его дрожала.

Что мне делать, напряженно думал он. С чего начать? Должен ли я что‑то сказать сначала или просто тронуть ее, а говорить потом? Как выразить то, что я чувствую? Я могу принимать. Но не могу передавать.

Пип лежал, свернувшись клубком в ногах спального мешка. Флинкс, усталый, раздраженный и беспомощный, натянул мешок на себя. Что ему делать?

Негромкий шепот донесся до него из другого спального мешка.

– Спокойной ночи, Флинкс.

Она чуть повернулась, слегка улыбнулась ему, осветив кабину, потом снова отвернулась и затихла.

– Спокойной ночи, – ответил он. Убрал неуверенно высунувшуюся руку и сжал ею край мешка.

Может, так лучше, пытался он уверить себя. Хоть он и считал себя взрослым, есть тайны, с которыми он не знаком. К тому же он ощущал от нее волны жалости и сочувствия. Восхищение, стремление успокоить, но совсем не то, что испытывал сам. Ему нужно было что‑то другое.

Единственное, что ему совсем не нужно, так это еще одна мать.

13

Флинкс молчал, когда они встали на следующее утро, быстро позавтракали концентратами и снова взлетели в туманное небо. Солнце поднялось еще невысоко, хотя его рассеянный облаками свет озарил верхушки деревьев. Флинкс знал, что им нужно побыстрее найти стадо Лорен, потому что заряд скиммера кончался и с ним кончалась их возможность выбора.