– Нет.

– Все таки не понимаю, зачем вам платить за мои обед?

– Как бы это точнее выразиться, – задумчиво сказал я. – Видишь ли, это имеет отношение к уместности.

Официант вернулся и небрежно поставил на стол равиоли и две бутылочки с соусом.

– А что такое уместность? – озадаченно спросил Пол.

– Уместность – это когда выбираешь единственно правильный вариант поведения.

Пол задумчиво посмотрел на меня.

– Хочешь попробовать равиоли? – предложил я.

– Одну штучку, – согласился он. – Выглядит аппетитно.

– Я думал, тебе нравится здесь есть.

– Это моя мать просто так брякнула. Я здесь ни разу не был.

– Полей его соусом, – посоветовал я. – Но не сильно. Он горячий.

Пол разрезал равиоли пополам и съел вначале одну, а потом и вторую половинку. Официант принес остальной заказ. Мы уговорили по четыре равиоли каждый.

– Положи ложечку му шу на этот блинчик. Вот так. А теперь сверни блинчик. Так. И ешь.

– По моему, они сырые, – проворчал Пол, но взял блинчик и повторил за мной все операции.

– Хочешь еще кока колы? – спросил я.

Он отрицательно покачал головой. Я заказал еще пива.

– Вы много пьете?

– Нет, – ответил я. – Не столько, сколько хотелось бы.

Он наколол кусочек утки вилкой и попытался разрезать его ножом на своей тарелке.

– Это едят руками, – подсказал я.

Пол молчал и продолжал упорно орудовать ножом и вилкой. Я тоже замолчал. В семь пятнадцать мы закончили есть и в семь тридцать вернулись к его дому. Я припарковался и вместе с Полом вышел из машины.

– Я не боюсь возвращаться один, – сказал он.

– Я тоже, – кивнул я. – Но в пустой дом входить неприятно. Я зайду с тобой.

– Зачем это вам? Я уже привык к одиночеству.

– Я тоже, – сказал я.

Мы вошли в дом вместе.

Глава 6

В пятницу вечером мы с Сюзан Сильверман пошли на баскетбол. Играли “Селтикс” и “Феникс Санз”. Я ел жареные орешки, пил пиво и объяснял Сюзан тонкости прорывов по краю. Я получал удовольствие. Она скучала.

– Теперь ты мой должник, – сказала она, пригубив пиво из бумажного стаканчика. На стаканчике остался след губной помады.

– Ну не продают тут шампанское в бумажных стаканчиках, – оправдывался я. – Что ж тут поделаешь?

– Может хоть сухое вино?

– Ты пытаешься выставить меня в дурном свете, – нахмурился я. – Не хочешь сама попробовать заказать “Бордо” в здешнем буфете?

– А почему все так обрадованно кричат?

– Вестфал только что положил мяч в корзину, стоя спиной к кольцу, разве ты не видела?

– Но ведь он играет против “Селтикс”.

– Да, но болельщики оценили бросок. Кроме того, он раньше играл за “Селтикс”.

– Боже, как это скучно, – пожаловалась Сюзан.

Я предложил ей орешки. Она взяла два.

– Зато потом я дам себя поцеловать, – с оптимизмом сказал я.

– Мое мнение об игре начинает исправляться, – оценила она перспективу.

Ковекс выбил мяч за боковую линию.

– А почему большинство игроков черные? – спросила Сюзан.

– Эта игра как бы создана для черных. Хоук говорит, это у них в крови. Говорит, в джунглях у них было много спортплощадок.

Она улыбнулась и сделала глоток пива. И тут же скорчила гримаску.

– Как ты можешь пить эту гадость в таких количествах?

– Главное – практика, – с апломбом ответил я.