– Моя фамилия – Распутин.

– Тот самый?

– Скажем так, я очень на него похож.

– А я то ломала голову, почему ваше лицо мне так знакомо… И что же Вы делаете здесь? О какой миссии вы говорили?

– Я должен попытаться остановить войну, и как максимум – спасти наш мир от скатывания в ещё более страшную катастрофу.

– Что может быть страшнее мировой войны?

– Гражданская. И надо постараться её предотвратить.

– И всё?

– И спасти вас…

– Ёрничаете?

– Нисколько. Сейчас я даже не знаю, что важнее.

– И как вы собираетесь это делать?

– Найти немецкую разведгруппу, пока она не разыскала вас.

– Вы их ликвидируете также безжалостно?

– Это демоны, Анна, не стоит их жалеть. Если их не остановить, рано или поздно они доберутся до вас. Связного можете не ждать. Посланный к вам поручик Спешнев застрял в Голландии, а военный атташе посольства Сташевский даже не подозревает о вашем существовании.

– Почему?

– Кое кто в Моргенштабе искажает и блокирует оперативную информацию.

– Вы знаете – кто?

– Знаю, но у меня нет никаких доказательств.

– Хорошо. Я позволю вам заняться моей судьбой, но при условии, что спасать мир мы будем вместе, – улыбнулась Анна.

– Это может быть ещё опаснее разведгруппы кайзера.

– Если меня все равно уже приговорили…

Глава 4

Рекогносцировка

Крохотные ресторанчики, как правило, примыкающие к отелям – визитная карточка Стокгольма. Их больше всего в центре старого города на самой высокой части острова Стадсхольмен, на площади Стурторьет (Stortorget). С момента основания она превратилась в излюбленное для горожан место встреч, прогулок и неспешных разговоров за чашечкой шведского национального напитка глёга, приготовленного из подогретого фруктового сока с добавлением изюма, миндаля, сахара и специй. В центре площади – колодец – массивное невысокое сооружение в форме колокола, по периметру – эклектика времен и стилей. Рядом с квадратным королевским дворцом и башней Стокгольмской ратуши такой же формы – изящная фондовая биржа времён Густава III, напротив – яркое охристое здание с фигурным фронтоном и фасадом, знавшее ещё Кристиана II и устроенную им Stockholm Blodbath – Стокгольмскую «Кровавую Баню». «Всем хорош был Кристиан, – вздыхают шведы, – но слишком уж нервный». Объединил под своей рукой Данию, Швецию и Норвегию. Шведская знать присягнула ему последней в 1552 году в обмен на железобетонные гарантии амнистии для местной фронды. Амнистия случилась фееричная. На третий день празднования после коронации, ворота Стокгольма закрылись, и ни один из приглашенных шведов за пределы города не вышел. Все они были схвачены, обвинены королем в подготовке заговора и казнены. За одну ночь, не заморачиваясь данным ранее словом, Кристиан II ликвидировал знати больше, чем Иван Грозный за всю свою жизнь. Тем не менее, он в глазах шведов слывёт добрейшим христианином, а Иван Грозный – исчадием ада.

Лейтенант цур зее Карл Дёниц , сидя за столом уютного семейного ресторанчика под гобеленом, описывающим финальный акт умиротворения шведской знати, не анализировал шведскую логику. Он вполглаза посматривал на изображение душераздирающей сцены, сожалея о заказанном супе из сушеного желтого гороха «ärtsoppa». Ему понравилось, что история блюда берет начало со времен викингов, когда его готовили на костре для всей деревни сразу. Купился на рекламу и вынужден давиться этой невзрачной похлёбкой. Надо было брать фрикадельки или, как их называют в Швеции, щётбулляр (кöttbullar) – вкуснее и сытнее.