- Ты не понимаешь. - Жоржик улыбнулся. - Я очень талантливый. Я даже нашему городскому лекарю помогал. Вот он-то и надоумил меня в Астоллу ехать, в ученики к хорошему магу проситься.

    «Башку такому лекарю оторвать бы...» - мечтательно подумала Машка, а вслух сказала:

    - Тебе бы на самом деле лучше на актерское попробовать поступить, если здесь этому учат. Они таких любят: странненьких, нагленьких, живеньких... Не хочешь актером быть?

    - Я не хочу быть живым, - серьезно сказал Жоржик, замедлив немного шаг. - Я подсчитал, сколько времени необходимо мне для того, чтобы стать толковым магом. Мне не хватает. Я подумал и понял, что люди устроены весьма нерационально.

    - Тебе бы с эльфами об этом побеседовать, - сказала, покачав головой, Машка. - Они на эту тему ужасно любят рассуждать, расисты недоделанные.

    - Человеку нужно спать, хотя бы иногда, и нужно есть, - продолжал Жоржик, не обратив на ее насмешливое предложение никакого внимания. - И масса всего другого, добывание чего отнимает драгоценное время, которое можно было бы потратить на практику и обучение. А потому я решил стать мертвым, чтобы спокойно учиться дальше. Да и живем мы очень мало. Нашей жизни едва хватает, чтобы освоить одну прикладную профессию, нарожать и вырастить детей и увидеть несколько городов. Человек не должен жить так убого!

    - Ты уверен, что тебя зовут Жоржик, а не Леонардо да Винчи? - осведомилась Машка, чувствуя себя так, будто присутствует при историческом моменте зарождения новой философии гуманизма.

    Новоявленный просветитель надменно вспыхнул красными глазами.

    - Разве я посмел бы, словно неотесанный пахарь, присвоить себе чужое имя?

    - А я не знаю, какие у вас, на севере, традиции, - парировала, пожав плечами, Машка. - Ладно, хорош распинаться, пришли.

    Она отворила дверь приемной. По петлям, затянутым густой паутиной, резво сбежал многоногий хозяин и, возмущенно пискнув, скрылся в щели. Пауки в доме Вилигарка были толстые, здоровые и донельзя нахальные. Кажется, они вообще считали, что дом этот принадлежит им, а громоздкие неповоротливые люди только оскверняют его своим присутствием. Бочком, стараясь не повредить паутину еще сильнее, Машка протиснулась в приемную и махнула рукой Жоржику: мол, заходи, не стесняйся. Тот немного помялся на пороге и неуверенно вошел.

    Пахло пылью, крызами и чуть-чуть медом, хотя Вилигарк и не держал пчел. В этой комнате огромного дома не колдовали практически никогда, потому что присутствие «приемника» влияло на любые магические действия с огромной силой. Артефакт, похожий на массивный дореволюционный шкаф из тех, что стоят по музеям, перекрывал всю дальнюю стену. Около же ближней к двери робко притулилась скамеечка - две доски, соединенные какой-то жалкой щепкой. Машка подозревала, что сделана она была самим Вилигарком, потому что ни одному слуге не пришло бы в голову сотворить этакое позорище. Плотником мессир был криворуким и этим гордился.

    - Садись, - велела Машка. - Чувствуй себя как дома, но не забывай, что в гостях. Воровать здесь совершенно нечего: шкаф ты не упрешь, а такая скамейка нормальному человеку и бесплатно не нужна.

    - Я - не нормальный человек, - гордо ответствовал Жоржик. - Я - будущий маг.

    - Тогда я - английская королева! - фыркнула Машка, покидая этого безумного оптимиста.

    Жоржик проводил ее диким взглядом, и, захлопнув дверь, Машка догадалась почему. Король в Ишмизе был один, и относились к нему едва ли не почтительнее, чем к многочисленным богам.