|
За последние полчаса он то и дело смотрит в зеркало, не видно ли за ним погони. Когда он приедет в условленное место в заброшенном уголке замерзающего мыса, он откроет багажник и настроит антенну своего радиопередатчика, чтобы послать нам сообщение. Делая все это, он рискует своей головой, поскольку верит, что мир — это прекрасная вещь, капитан. И теперь, когда мы сидим в этих апартаментах с кондиционером, с прекрасным мясом, устрицами и брусничным пирогом на ужин, — неужели мы подведем этого парня, который будет вызывать нас и не получит никакого ответа?
— Мы можем угробить перископ, — сказал капитан. — Да все будет нормально, — успокоил его Шлегель. Только не подумайте, что лично я был солидарен со Шлегелем в том, чтобы попытать счастья и попробовать проползти под килем этого айсберга. Если уж парень наверху такой нервный, то нечего было и связываться. — Ладно, попробуем еще раз, — сказал капитан своему старпому, но уже без тени улыбки на лице. — Пять узлов, не более. Гребные винты начали вращаться. Когда вода заструилась по обшивке, пол начал медленно выходить из крена и выравниваться. Я заметил, как капитан что-то шепнул своему старшему помощнику, и был уверен, что он посылает его принести опечатанный пакет из сейфа, прежде чем предпринять новую попытку. Этот капитан не доверял никому. И правильно делал. Я услышал, что самописец снова заработал. — Потолок повышается, капитан. Капитан всем своим видом показал, что повышение потолка ледяного покрытия на один метр все равно дела не меняет. Но его глаза были прикованы к гидролокатору и к лагуне за ледяной глыбой. — Закрыть все люки и отсеки! Я услышал металлический лязг замков и уплотнителей на люках в отсеках. Матросы испуганно переглядывались. Зазвенел телефон. Капитан снял трубку. Несколько секунд он слушал, что ему говорит старший помощник. Потом бросил взгляд на Шлегеля. — Хорошо, Чарли. Тогда мы все-таки попробуем. — Он положил трубку на место. — Ну что ж, поехали, полковник, — сказал он Шлегелю. Тот изобразил на лице такую тонкую улыбку, что можно было обрезаться. Вдруг послышался легкий царапающий звук по обшивке. Мы его отчетливо слышали, потому что все стояли, затаив дыхание. Подводная лодка медленно продвигалась вперед, и от контакта со льдиной ее на один-два градуса повернуло в сторону. Монотонная работа винтов сменилась неустойчивым тарахтением, но потом все вошло в норму. Снова послышался царапающий звук, мы вдруг наклонились вперед, а самописец начертил почти вертикальную линию, соответствующую семнадцати метрам или даже больше. Самописец вернулся в прежнее положение, а потом стал чертить кривую полярного пакового льда толщиной не более четырех метров. — Полковник, что-то не видно это чертовой лагуны. — Если мы в течение тридцати минут не найдем подходящий пролом в ледовом покрытии, мне придется распорядиться, чтобы запустили пару аквалангистов под этот паковый лед. — Ничего хорошего из этого не выйдет, — сказал капитан. — За это время мы продвинемся вперед всего лишь на три корпуса лодки. — Капитан, вы что-нибудь слышали о подлодках с «Поларисами» на борту? — спросил Шлегель. Капитан не ответил. — Я не знаю, каких денег стоит целый флот этих подводных посудин. Но я не думаю, чтобы в этих хитроумных штуках не было приспособлений делать дырки во льду. Не так ли? — У нас еще есть полчаса, — сказал капитан. — Это точно, — согласился Шлегель и направил свой указательный палец на капитана. — Ну так как, остудим немного ваших ребят? А? — Внимание всему экипажу! Говорит капитан. |
