Мы нашли подходящую по размеру полынью — как обычно называют лагуны во льду. Не отрываясь от гидролокатора, капитан начал готовить подлодку к всплытию.

Мы все находились в электронном отсеке с операторами, приданными для наблюдения.

— Я помню наизусть все частоты, на которых он должен выйти на связь, — сообщил Шлегель.

— Может быть, он на связь вообще не выйдет, — предположил Ферди.

— Мы даем ему два часа времени, и только после этого можем доложить, что радиообмен не состоялся.

— И что, капитан будет целых два часа держать подлодку на поверхности?

— Он сделает все, что я ему скажу, — ответил Шлегель, хмуро ухмыляясь. — В крайнем случае его команде придется перекрасить палубу в белый цвет.

— Это все равно не поможет укрыться от локаторов или магнитных обнаружителей подлодок, — заметил Ферди.

— Сделайте мне одолжение и не говорите об этом капитану. А то он и так перепуган до смерти, — резко бросил Шлегель.

— Он наверняка знает про локаторы лучше, чем вы, полковник, — сказал Ферди.

— Поэтому полковник ничего и не боится, — вставил я.

— Ну вы там! — недовольно буркнул Шлегель.

Радиовызов пришел вовремя. Сообщение было на норвежском языке, но русские операторы были бы необычайно глупыми, если бы поверили, что сообщение передано парочкой норвежских рыболовных траулеров, торчащих во льдах.

— Переходите в радиосеть N4, — было передано очень чисто азбукой Морзе, и потом последовали пять четырехзначных групп.

Шлегель заглядывал через плечо оператора, пока он расшифровывал радиограмму по кодовым таблицам. Потом он сказал:

— Передавайте сообщение: «На сегодняшний улов рынок стабильный. На завтра изменений не предвидится». А теперь подождем немного.

Наш оператор отстучал сообщение и после сигнатуры оставил ключ в покое. Потянулись минуты ожидания. Шлегель улыбался.

Когда мы вернулись в кают-компанию, Ферди погрузился в кресло, а Шлегель начал щелкать выключателем настольной лампы на карточном столе доктора.

— Нашему парню это удалось, — произнес он.

— Нашего парня с переносным передатчиком было слышно на пятерку. Сильный и чистый сигнал. Можно сравнить, пожалуй, только с тактическим передатчиком Северного флота, — заметил я.

Шлегель оскалил зубы так, как это делают люди на приеме у стоматолога. Видимо, это был знак, что Шлегель переходит в оборонительную позицию.

— Это был служебный передатчик, — признался он, — который подтвердил рандеву на вертолете.

Я уставился на него. Так много слов для такого простого сообщения? Неужели нельзя было запустить это в сжатом виде и с большей скоростью?

— Русский передатчик? — спросил я. — Так, значит, мы по их выбору сели голой задницей в эту лагуну?

— А чем тебе не нравится эта идея?

— А теперь только осталось дождаться русских вертолетов? Да они могут раздолбать нас в пух и прах!

Шлегель согласно кивнул и стал изучать расклад в бридже доктора. Он заглянул в карты обеих сторон и начал играть. Он не стал подыгрывать никому из условных партнеров, ему просто было интересно, что из этой партии выйдет. Не отрываясь от карт, он сказал:

— За подлодку можешь не беспокоиться, Патрик. Побереги свои молитвы для нас самих. Подлодки там не будет: она поднимется на поверхность, высадит нас и скроется, пока мы ее не вызовем. Насколько я знаю, встреча произойдет не в лагуне, а в другом месте.