— Где генеральный консул? — добродушным сонным голосом поинтересовался Гудфеллоу.

— Одевайся, — взревел Порпентайн.

Они разыскали любовницу секретаря, которая лениво валялась на солнышке и чистила мандарин. Она сообщила, что Кромер собирался в восемь быть в опере. Что будет до этого, она сказать не могла. Они отправились к аптекарю, у которого для них ничего не было. Когда они мчались по саду, Порпентайн спросил, что делают Рены. Гудфеллоу ответил, что они, кажется, в Гелиополе. «Какого лешего на всех нашло? — возмутился Порпентайн. — Никто ничего не знает». До восьми делать было нечего; попивая вино, они сидели на террасе кафе. Египетское солнце уже миновало зенит, но шпарило вовсю. Тени было не сыскать. Страх, который подкрался к нему позапрошлой ночью, теперь расползался в стороны по челюстям и подступал к вискам. Даже Гудфеллоу, похоже, нервничал.

Без четверти восемь они подошли по дорожке к театру, купили билеты в партер, уселись и стали ждать. Вскоре появился консул со свитой — они устроились совсем рядом. С двух сторон выплыли Лепсиус и Бонго-Шафтсбери, обосновавшиеся в ложах; образовался угол в 120°, вершиной которого был лорд Кромер.

— Похлопочи, — сказал Гудфеллоу. — Нам должны дать повышение.

Четверо полицейских вышли в центральный проход и взглянули на Бонго-Шафтсбери. Он указал пальцем на Порпентайна.

— Собака, — простонал Гудфеллоу. Порпентайн закрыл глаза. Да, это он прошляпил. Происходило го, что бывает, когда даешь промашку. Полицейские окружили его и неподвижно встали.

— Ладно, — произнес Порпентайн. Они с Гудфеллоу поднялись и были препровождены за пределы театра.

— Будьте любезны ваши паспорта, — попросил один из полицейских.

Сквозняк донес раздавшиеся за их спинами первые такты увертюры. Они шли по узкой дорожке, двое полицейских сзади, двое — спереди. О знаках они, конечно же, условились не один год назад.

— Я хочу видеть британского консула, — сказал Порпентайн и повернулся, доставая старый пистолет, рассчитанный на один выстрел. Гудфеллоу наставил пистолет на двух других. Полицейский, потребовавший их паспорта, побагровел.

— Нас не предупредили, что они будут вооружены, — возмутился второй. Полицейских обезвредили четырьмя последовательными ударами в голову и оттащили в кусты.

— Глупый ход, — буркнул Гудфеллоу, — нам еще повезло.

Порпентайн уже бежал назад к театру. Они взлетели по лестнице через две ступени и принялись искать пустую ложу.

— Сюда, — сказал Гудфеллоу. Они проскользнули внутрь. И оказались практически напротив ложи Бонго-Шафтсбери. Значит, они находились рядом с Лепсиусом.

— Пригнись, — сказал Порпентайн.

Они пригнулись и стали наблюдать за происходящим через зазор между двумя небольшими позолоченными балясинами. На сцене Эдмондо и студенты насмехались над романтиком-рогоносцем де Грие. Бонго-Шафтсбери проверял, готов ли к действию его миниатюрный пистолет.

— Приготовься, — прошептал Гудфеллоу.

Рожок форейтора возвестил приближение дилижанса. Экипаж с шумом и скрипом въехал на постоялый двор. Бонго-Шафтсбери поднял пистолет.

— Лепсиус. Соседняя дверь, — сказал Порпентайн. Дилижанс дернулся и замер. Порпентайн прицелился в Бонго-Шафтсбери, затем медленно перевел ствол вниз и вправо, пока тот не указал на лорда Кромера. Порпентайн подумал, что может сейчас все завершить и не придется больше беспокоиться о судьбах Европы.