— Что за Б.У.А.? — переспросил Гровер.

— «Будущие учителя Америки», — ответил мистер Макафи. — Крутая организация.

И Джил отправилась на север в Сент-Луис или куда-то еще, а он поехал домой в Бомонт, потому что его мать заболела. До этого он прожил с Джил два месяца в Алжире, городишке через реку напротив Нового Орлеана, — не так долго, как в Нью-Йорке, но дольше и спокойнее, чем в Лос-Анджелесе, и на этот раз они пришли к грустному негласному согласию, что здесь, на этой станции, полной пьяных бродяг, посреди болот, посреди ночи они неизбежно должны расстаться.

— Эй, Джил, — воскликнул мистер Макафи. — Эй, детка.

— Кого вы зовете? — спросил Гровер.

— Свою жену, — пояснил Тим.

— Джил? — произнес Макафи. Его глаза были закрыты, он словно изо всех сил старался их открыть. — Джил здесь?

— Вы сказали, что она приедет за вами, — напомнил Тим.

— Нет, не приедет. Кто тебе такое сказал, парень? — Его глаза внезапно открылись, пугающе белые.

— Надо ей позвонить. Эй? Хоган? Позвонишь ей от меня?

— Я Тим, — сказал Тим. — Какой у нее номер?

— В бумажнике. — Он достал из кармана потрепанный бумажник из коричневой кожи, битком набитый всякой всячиной. — Сейчас– И он принялся рыться в бумажнике, перебирая бумажки и вынимая старые визитные карточки агентств по трудоустройству, торговцев машинами, ресторанов, расположенных по всей стране; календарь двухлетней давности с расписанием футбольных матчей Техасского университета; фотографию, где был снят он сам в военной форме, улыбающийся рядом с девушкой в белом пальто, которая тоже улыбалась, потупив взгляд; запасной шнурок, прядь чьих-то волос в конверте с наполовину оборванным названием госпиталя в углу; старое водительское удостоверение армейского образца, давным-давно просроченное; пара сосновых иголок, кусочек язычка от саксофона, клочки и обрывки разноцветных бумажек. На одном таком листочке голубого цвета было написано «Джил» и указан нью-йоркский адрес и номер телефона.

— Вот. — Он протянул листочек Тиму. — Позвони ей за ее счет. Знаешь, как нужно звонить? — Тим кивнул. — Закажи междугородний разговор и попроси позвать мисс Джил…– Он щелкнул пальцами, вспоминая фамилию,-…Джил Пэттисон. Да.

— Уже поздно, — заметил Тим. — Может, она спит? — Мистер Макафи ничего не ответил. Тим вызвал оператора и заказал междугородний разговор. — Я должен назвать свое имя или нет?

— Нет, нет, скажи, что звонит Карл Макафи. — Связь как будто оборвалась. Когда телефонистка дозвонилась, никто долго не брал трубку.

— Нет, ее здесь нет, — ответил наконец мужской голос– Она уже неделю как уехала на Западное побережье.

— Вы не знаете другого номера, по которому ей можно позвонить? — спросила телефонистка.

— Где-то был адрес– Мужчина отошел от теле фона. Наступила тишина, и в какой-то момент Тим почувствовал, что одной ногой он стоит на самом краю пропасти, по которому ходил — Бог знает, сколько времени, — сам того не подозревая. Он посмотрел вниз и тут же в страхе отпрянул, но при этом успел уловить неприглядность ночи — ночи, которая была здесь, и в Нью-Йорке, и, наверное, на том побережье, о котором говорил мужчина по телефону; эта ночь накрыла всю землю, скрыв во мраке и без того еле различимых крошечных людей; и Тим подумал о том, как трудно, как безнадежно трудно найти человека, который вам вдруг понадобился, если только вы не живете с ним всю жизнь в одном доме, как Тим со своими родителями.