|
По облику зажиточные обыватели. Среди них только приезжий этот самый выделяется: и одет по-другому, и лицо интеллигентное. На столе бутылка водки, закуска, но по окружающим незаметно, чтобы они много выпили. - Вот еще одного гостя привел - товарищ Пронин, - называет меня Губинский. - Вы уж лучше скажите нам, как вас по имени-отчеству величать? - спрашивает хозяин. - Иван Николаевич, - говорю. - Вот и хорошо, - отвечает он. - Будьте как дома, присаживайтесь. Вижу, рассматривают меня. - Где это вы так выгваздались? - спрашивает Губинский с насмешечкой. - Точно где пьяный на земле валялись. Упали, что ли? - Поскользнулся, - говорю, а самого досада точит - понимаю ведь, что он надо мной издевается, сдерживаю себя. Поздоровался со всеми за руку, как полагается, сел. Наливают мне в рюмку водки, пододвигают студень. - Спасибо, - говорю. - Напрасно беспокоитесь. - Благодарить после будете, - говорит хозяин. - Кушайте. - А ты продолжай, продолжай, Павел Федорович, - говорит Губинский. - Мы ведь для того и зашли, чтоб тебя послушать. - В таком разе я спервоначала скажу, - говорит Кирьяков. - Другие не посетуют. А то Ивану Николаевичу неинтересно будет. Все идет мирно и приятно. Придвигаю тарелку со студнем, накладываю хрена из стакана, беру ломоть хлеба... Что-то дальше будет? - Я тут один уральский сказ сказываю, - обращается ко мне Кирьяков. - В старину еще наши мастеровые сложили. О том, как черт с кузнецом местами меняться задумали. Вот начнет кузнец работать в кузнице, наломает себе бока за четырнадцать часов, постоит у огня, перемажется весь черной сажей и впрямь на черта станет походить. Ну а потом куда кузнецу деваться, кроме как в кабак? Кто тогда не пил - тогда каждый пил. Придет кузнец в кабак, напьется в долг пьяным и начнет буянить. Тут его кабатчик за шиворот да на улицу: "Проваливай, черт грязный!" А сам лишнюю полтину в книжку за кузнецом запишет. Пойдет кузнец домой. Болит у него сердце, на всех серчает и кроет почем зря приказчиков, хозяина, кабатчика - одним словом, всех чертей, которые у него из жил кровь тянут. Много побасок про эту жизнь сложено, а говорить их боялись. Не ровен час, услышит гад какой и донесет приказчику. Вот одну из них я и сказываю. Сидят все, слушают. Едой так, между прочим, занимаются. Я тоже ковыряю свой студень и к соседям приглядываюсь. Все здоровые мужики и хитрые, видно, - должно быть, подрядчики или десятники. Рассматриваю и сам соображаю: дошел Виктор или еще не дошел? А Кирьяков продолжает рассказывать: - Вот раз вытолкнули кузнеца из кабака. "Иди, чертяка страхолюдный!" Пошел кузнец по улице, идет и думает: "Хоть я и не черт, а с удовольствием согласился бы стать чертом и в аду жить. Пускай черт на моем месте поживет, узнает, как здесь сладко". |
