|
- Мы идем в военно-летную школу, - сказал Пронин. - Она находится отсюда километрах в пяти. Думаю, твой новый знакомый уже отправился туда. - А мы не опоздаем? - озабоченно спросил Виктор. - Нет, он отправился туда вплавь, - объяснил Пронин. - Поэтому как тихо ни идти, все равно мы придем вовремя. Они вышли на шоссе. Каменистая дорога едва серела во мраке. Шум поселка как-то сразу растаял в ночи, и слышнее стало море. Оно стенало и ухало так же однообразно и монотонно, как вчера, как тысячу лет назад. С моря подул ветерок. - За дорогу я расскажу тебе, за кем мы охотимся, - сказал Пронин, удерживая Чейна на поводке. - Когда в Ботаническом саду на глазах у тебя унесли конверт и ты ничего не заметил, было естественно заподозрить всех, кто находился поблизости от агавы. Ты занялся четырьмя людьми, и, признаюсь, я тоже поинтересовался ими. Но они не возбуждали во мне подозрений. В твоей исполнительности и точности я не сомневался. Было очевидно, что конверт похищен или ночью или утром, до открытия сада для публики. Тогда я принялся присматриваться ко всем сотрудникам Ботанического сада. Все это были честные люди и добросовестные работники. Но как-то в саду на глаза мне попалась собака... В разговоре со мной ты обмолвился, что ни одна собака не приближалась к агаве. А что, если это действительно была собака, подумал я. Тогда я обратил внимание на сотрудников, имеющих собак, и мое внимание привлек живший тут же при саде, в одном из служебных помещений, садовник Коробкин, владелец чрезвычайно дисциплинированной и умной таксы. Несколько странно только звучала его фамилия в сочетании с иноземной кличкой собаки... Виктор схватил Пронина за руку. - Так, значит, моим противником был... - Чейн, - подтвердил Пронин. - Ты приглядись к нему только... - А ведь действительно! - восхищенно воскликнул Виктор. - Он бежит рядом и совсем теряется в темноте! - Чейн удивительно слушался своего хозяина, - продолжал Пронин. - Такса была вымуштрована, как хорошая овчарка. И тут мне вспомнилась другая собака, которую мне когда-то пришлось застрелить. Та тоже была необыкновенно умна и дисциплинированна. В обоих случаях это был высший класс дрессировки. Что я мог сделать? Чейн не отходил от хозяина. Тогда я принялся наблюдать за Коробкиным. Он был культурнее и умнее других садовников. Но образ жизни его был прост и безупречен. С присущим мне педантизмом я не оставлял за ним наблюдения. В один прекрасный день Коробкин отправил телеграмму. На юг, в этот самый городок, в военно-летную школу, какому-то Авдееву. "Семнадцатого день рождения Люси не забудьте поздравить". В этой телеграмме не было ничего особенного. Мало ли у кого бывают общие знакомые! Но одновременно мне стало известно, что Коробкин собирается в отпуск и получил путевку в дом отдыха в этот же городок. Уехать он должен был пятнадцатого, а приехать, следовательно, семнадцатого. |
