— Тебе плохо? — спросил шофер, поглядев на нее.

— Нет. — Джеми больше не хотелось говорить.

— У меня есть дочь, — сказал водитель, сворачивая на Кленовую улицу. — Но она совсем не такая, как ты. Очень большая девочка. Вся в папу. Ха-ха!

Джеми не знала, что сказать, и стала глядеть в окно, пытаясь справиться с дрожью. Она все ещо чувствовала сильные руки на своей талии. Чувствовала, как они пытались остановить ее.

Кто же это был?

И как мог скрыться так быстро?

— Сам не знаю, почему я их ей купил. Трудно сказать. Знаешь, о чем я? — говорил водитель, отцу стив руль и жестикулируя обеими руками.

— Кажется, да, — ответила Джеми, хотя понятия не имела, о чем идет речь.

До дома Тома оставалось всего несколько кварталов. Вот если бы еще унять дрожь…

Ей хотелось, чтобы Том успокоил ее, обнял, как всегда, когда она нервничала, и прижал к себе.

Она горько вздохнула.

Теперь он уже никогда не сделает этого.

Ей не будет больше хорошо с ним, а может, и вообще ни с кем.

Джеми верила ему. Любила его. Строила всю свою жизнь, думая только о нем.

А он оказался убийцей.

— Она точно не говорила, что ей нужно именно это. Но я так понял, — продолжал шофер

Они проезжали дома, которые Джеми знала так хорошо. Она ходила здесь много лет подряд. И была так счастлива… Эти места казались ей самыми замечательными.

— Я не формалист, но соблюдаю дисциплину. Понимаешь, о чем я? Я все понимаю, но иногда…

— Мне выходитънаследующей, — сказала Джеми.

Ее неожиданно охватил холод.

Она пригладила свои длинные черные волосы. Они все были влажными. Только теперь Джеми поняла, что задбыла причесаться. Наверное, вид у нее совсем дикий. Неудивительно, что шофер спросил ее о здоровье.

Автобус остановился на углу Шервудской улицы. Она заставила себя подняться и, спускаясь по ступенькам, сказала:

— Спасибо.

— Приятно было с тобой поговорить, — ответил водитель. — Удачного тебе дня.

Двери закрылись. Автобус покатил прочь, а Джеми осталась стоять неподвижно.

Удачного дня?

Он пожелал ей удачного дня?

Солнце висело совсем низко и грело еще жарче, но Джеми по-прежнему била дрожь. Она сделала глубокий вдох и посмотрела в сторону дома Тома. У ворот не стояло машины. Дверь была закрыта. Может быть, никого нет дома?

И что тогда делать?

Бежать? Ждать? Сходить с ума?

Джеми заставила себя шагать вперед и не думать. Ей хотелось, чтобы сознание стало таким же белым и прозрачным, как солнечный свет.

Но это было невозможно.

Сколько раз она ходила этой короткой дорогой к дому Тома? Сколько раз проходила мимо кирпичного дома на углу, потом мимо белого каркасного дама с большими затемненными окнами и по гравиевой дорожке приближалась к веранде, окруженной анютиными глазками и геранью… И стучалась в дверь…И с нетерпением ждала, пока ее впустят в маленький домик…

Он был даже меньше, чем остальные дома ни улице. Давно покосился и нуждался в покраске, Водосточные трубы обвалились, и у гаража осыпалась кровля.

Но в этом доме всегда было уютно.

Джеми испытывала к нему теплые чувства, испытывала любовь.

Она перешагнула через лежавшую на пороге; газету, взялась за дверную ручку и вспомнила, что замок сломан, поэтому просто постучалась.

Когда ей доводилось в последний раз стучаться в эту дверь? Стоять на этих ступенях?

Вся теплота и любовь были утрачены навеки.

Джеми заглянула в маленькое окошко в двери. В доме было темно. Никто не пришел на стук.

Она снова постучала.