Он расспрашивал меня о матери. Рассказывал о себе. Он полетел на Цереру ради стажа — его могли назначить директором Пражской обсерватории, но не было горячего стажа… попенял, что у нас же не старые времена, а все еще от ученого требуются какие-то физические подвиги. Вот как-то так. В общем, обычный разговор.
— Он не рассказывал о каких-нибудь конфликтах, с кем-то из персонала «Тройки» или других баз?
— Нет, он ни о каких своих отношениях ни с кем не рассказывал. Да и виделись мы всего один раз. Ну до этого он пришел ко мне на прием. У него были головокружения. И заодно пригласил на концерт.
Торрес нахмурился. Его длинные темные пальцы бессознательно барабанили по спинке моей кровати. Я заметил, что один из насосов на моем плече сдулся — вся жидкость была перекачана в кровь, и он автоматически извлек иглу из вены и скукожился. Что это, не могу разглядеть — кажется, физраствор еще капает, значит, это был регенератор. Ну ладно, дежурный разберется.
— Жаль, — произнес наконец Мигель, — жаль, что ты не можешь хоть что-то ценное вспомнить. Если честно, я вообще не представляю, с чего тут начинать. Аварию в случае с Диким я проверил… как и говорил тебе. Но в конце концов, случайности бывают. Однако вторая, еще более маловероятная авария, второй сбой техники за месяц…
— Какая у тебя рабочая версия? — спросил я. Мигель блеснул красивыми черными глазами.
— Рабочая версия… Закон Оккама говорит нам, что все-таки случайность. Или же психический сбой кого-то из техников. Подстроить такое мог только специалист. Но ведь вы вроде следите за психическим здоровьем персонала. И отправить неустойчивого спеца на Цереру никто не мог.
— Неустойчивого! Да тут не простая лабильность, тут уже натуральное расстройство личности. Тяжелая социопатия!
— Есть кто-нибудь у вас в базе данных подозрительный? — быстро спросил Мигель.
— Нет, конечно.
Торрес похлопал меня по плечу.
— Извини, слышишь?
— За что? — натурально удивился я.
— Я не придал тогда серьезного значения нашему разговору. А ты ведь пришел специально поговорить об Аркадии. Я понадеялся, что на Марсе разберутся. А надо было рыть самому! Может, и с тобой ничего не случилось бы…
— А… Да я и сам думал, что у меня просто травма, выгорание. Жалел даже, что к тебе пошел. Да все нормально, Мигель.
— Я его найду, — пообещал Торрес, — если это какой-то козел — я его обязательно найду. Или разберусь и пойму, что это было. Может, это техническое что-то, я загрузил ребят, они ищут. Но если, не дай Орион, это окажется чья-то злая воля, — лицо его перекосилось, — слышишь, я этому козлу реально не завидую.
Ли Морозова, «Последний, решительный бой».
Из главы 4-й «Краков, первые шаги». Год 16 до н.э.
Накануне второго этапа операции «Зомби» меня вызвал в Управление товарищ Бао.
— Поедешь в Краков, — сообщил он, стоя у окна и барабаня пальцами по подоконнику. Я вздохнула, глядя в его коротко стриженный черный затылок.
— У меня есть связи в Люблине, еще с армейских времен.
Я знала, что это бесполезно, но хотелось напомнить. |