– Да если они тебя и видели, Том, – продолжала успокаивать его Робби, – ты ведь не бил окна. А они и сами, небось, явились сюда поглазеть.

– Это другое дело. Они живут тут рядом, за углом. Дэдли сумел вырваться с улицы Фейрвью, завернул за угол, за другой. Сирены полицейских машин слышались уже вдалеке. Том сказал:

– Шоссе недалеко. Я выйду и пойду домой.

– Сначала укажи мне направление, – прорычал Дэдли. От него терпко пахло потом.

– Направо и внизу обогнуть холм.

– Черт возьми! – простонал Дэдли. – Хуже с нами ничего случиться не могло. Оказаться свидетелями инцидента с черными подонками, а если нас видели – уж непременно объявят участниками.

В воображении Тома возник шум толпы, рев гудков, искаженные лица в свете фонарей.

– Надеюсь, никто из черных не пострадал.

– А, не все ли равно, – сердито откликнулась Робби.

– Неужели все равно? Ведь это же люди.

Дэдли злобно рассмеялся:

– Люди, которые сами на это нарывались. Поселиться в фешенебельном районе им захотелось. Ведь ты же не лезешь в Букингемский дворец.

Да, в самом деле. Эти люди не принадлежали к кругу Ордвеев, Андерсонов, семьи священника. Да, они не вписывались в этот круг, и Том не хотел бы, чтобы они вписались. Всяк сверчок знай свой шесток.

Этот парень, Грег Андерсон, устроил митинг протеста, и его отец, наверное, поддерживает его. А родители Тома и сейчас, наверное, мирно сидят на веранде и читают газету.

– Что с ними сделает полиция? – спросил он Дэдли.

– Арестуют тех, кто бил окна, а твоего приятеля Грега привлекут как свидетеля. Вот и все, – ответила Робби. – Но как здорово, что это не случилось поблизости от собрания Джонсона. Вот удача.

– Не беспокойся, Джим в такие дела не ввязывается. Ну, тебя, кажется, здесь высадить, Том?

«Инцидент Фейрвью» уже был описан в газетах. Том взял утренний выпуск и сел на ступеньках веранды. В передовой он прочел, что люди, разбившие окна, скрылись до появления полиции. Но потом было еще одно нападение на дом, парни влезли в разбитое окно и превратили в обломки пианино.

Лаура и Бэд спустились на веранду, Том отдал им газету.

– Да мы уже слушали наверху радио. Какие-то беспорядки.

«Да, такое им не по нраву, – подумал Том. – Одно дело – протесты, другое – пули».

– Ты думаешь – это клан? – спросил он отца. Бэд пожал плечами.

– Как знать? Может быть, их соседи. Хотя трудно представить себе чопорного Ордвея в элегантном костюме с винтовкой за плечом.

– И ты посмеиваешься! – Том, все еще сидящий на ступеньках, посмотрел на мать: в глазах Лауры стояли слезы.

– Бессердечные твари! – Она вытерла глаза. – Век буду жить, – не забуду этого ужаса. Не могу понять.

– Чего ты не можешь понять, мам? – спросил Тимми, спустившийся по ступеням.

– Вот это. В газете. Я бы убила этих подонков. Своими руками. Они заслуживают смерти.

– Заслуживают смертной казни? По закону – нет, ведь они же никого не убили, – спокойно заметил Бэд.

– Я не разбираюсь в законах. Но отравлять атмосферу ложью и ненавистью – худшее преступление. Это же не просто выступление против одной семьи. Это выражение зла, которое сгущается над миром, словно темная туча.

– Видишь ли, – ответил Бэд, – я – против того, чтобы стреляли людям в окна.