– Не дошло.

– Валер, это все скучно, нудно и полно дыр, как все российское законодательство. Если говорить очень грубо – то доверенности проверяет мандатная комиссия, а мандатная комиссия утверждается предыдущим собранием, а предыдущее собрание – это действующий директор.

Нестеренко замахал руками.

– Все, хватит, убедил. Вопрос простой: значит, Ивкин может оставаться генеральным директором до посинения, как бы государству не хотелось его снять?

– Примерно так.

– То есть в этих условиях самое простое для СТК – это завалить Ивкина? Или по крайней мере запугать его так, чтобы в следующий раз он не распускал хвост?

Шакуров подумал.

– В общем да, – сказал он. Помолчал и добавил:

– Только ты извини, у тебя какой то упрощенный взгляд на вещи. Это же все таки правительственная контора… Ну, загорелось ей снять Ивкина. Мало, допустим, взяток давал. Другой обещает больше.

Ну какие деньги с этого аэродрома? Это ж, прости меня, луг заасфальтированный. Убрать этого Ивкина больше бабок стоит, чем квартал взяток с Рыкова. Неэкономично. Если бы они из за Шереметьева грызлись…

– А над Шереметьевым эта контора тоже командует?

– Эта? Комитет по приготовлению щей? Да Шереметьевские ребята их тут же схарчат и не заметят…

Сазан открыл было рот, но тут в кармане зачирикал мобильник.

– Да?

– Валерий Игоревич? – Сазан узнал голос Миши Ивкина, – Валерий Игоревич, вы могли бы приехать в аэропорт? Сейчас.

– А что такое?

Трубку аккуратно повесили.

– Что то случилось? – спросил Шакуров.

– Да. Кажется, комитет по приготовлению щей пересолил свою стряпню. И зачем я ввязываюсь в это дело?

Через час Сазан миновал последний указатель с надписью: «Рыкове» и свернул с убогого двухрядного шоссе на истрепанную до полного изумления пригородную улицу.

В течение этого часа Сазан тщетно звонил и домой Ивкину, где трубку неизменно брала глухая и придурковатая старуха, видимо, бабушка Миши, и в сам аэропорт, где телефоны не отвечали на звонки или были заняты.

Дорога была действительно премерзкая. С одной стороны разбитого и пыльного шоссе тянулся бетонный белый забор, над которым чахли хвосты одиноких грузовых «АНов», с другой стороны разделенные квелой зеленью и приземистым лабиринтом гаражей к дороге сбегались белые панельные дома.

У развилки торчал указатель «Рыкове», и под указателем был нарисован маленький стилизованный самолет. Указатель показывал направо. Налево, чуть наискось от железнодорожной станции, у одного из панельных домов, стояла куча «синеглазок», пожарная машина, желто красная «скорая помощь» и здоровенный «Икарус» с тщательно занавешенными окнами.

Цепь крепких ребят в камуфляже оттесняла от дома необъятную толпу.

Валерий запарковал машину под указателем, пересек дорогу и подошел к небольшому рынку, стихийно образовавшемуся у станции. Торговки возбужденно переговаривались и все, как одна, смотрели не на свой товар, а в сторону панельного дома. Сазан заплатил за килограмм винограда и спросил

Продавщицу:

– Что там стряслось то? Эк сколько понаехало…

– Бандажа убили, – авторитетно сообщила бабка.

– Это кого же?

– Шило.

Сазан обернулся. За ним, блестя грустными еврейскими глазами, стоял Миша Ивкин. Рука его была аккуратно подвешена в белой люльке.

***

Смерть Алексея Шилова по прозвищу Шило была, как выяснилось впоследствии, результатом глупейшего и неожиданного стечения обстоятельств.