– И как она себя повела? Он пожал плечами:

– Вернулась сюда, в гостиную, и села. Вот на этот диван. И сидела, пока Эрни ее не увез.

– И после того вечера ничего не было? Он покачал головой:

– Ничего. По‑моему, она никогда ни о чем Эрни не рассказывала. Ко мне она больше не приставала и ни к кому другому в моем доме – тоже. Однако я слышал, что иногда она позднее повторяла подобные номера.

– Как она к вам после всего относилась?

– Старалась держаться от меня подальше, – честно ответил он, снова передернув плечами. – Нам все равно говорить было особенно не о чем.

– Вашей жене вы рассказали о том, что произошло в гараже?

– Нет. В этом не было необходимости.

– Если бы вы приняли поведение Риты Касл за чистую монету, вы бы им воспользовались? Он, поразмыслив немного, сказал:

– Точно не знаю. Возможно. Мы с Эрни дружим немало лет, но это был бы особый случай. И кроме того, многое зависело бы еще от другого.

– От чего же?

– От обстоятельств моей личной жизни в то время.

– То есть от того, была ли у вас другая интрижка или нет?

– И от этого тоже.

– А сейчас у вас кто‑нибудь есть?

Он бросил взгляд через плечо на открытую дверь и ответил:

– Да.

– Вы не могли бы дать мне имя и адрес этой женщины?

– Она живет в Вашингтоне, – заметил он.

– Ничего страшного.

– И замужем.

– Я буду максимально корректен.

Он неохотно сообщил мне ее имя и адрес. Когда я спросил его, кто мог бы подтвердить их связь, он еще более неохотно дал мне имя владельца мотеля в Чеви‑Чейз, близкого друга вышеупомянутой дамы, недавно ставшего также близким другом Хогана.

Записав все данные, я сказал:

– Как я понимаю, именно там вы были в ночь со среды на четверг.

– Правильно.

– И те двое подтвердят, в какое время вы оттуда уехали?

– Если в, этом будет необходимость, – холодно произнес он.

– Может, и не будет, – согласился я. – Миссис Хоган дома?

– Нет, она на собрании. – Он встрепенулся и повернул голову в сторону открытой двери, откуда доносилась камерная музыка. – Моя дочь. Ей пятнадцать. Многие брюзжат, что молодежь слушает плохую музыку, забывая, что молодежь бывает разная. – Впервые со времени нашего прихода он улыбнулся, преисполненный отцовской гордости, и заметил:

– Потрясающе, правда? Сама ведь выбирала музыку. А мне, к сожалению, как говорится, медведь на ухо наступил.

– Спасибо, – поблагодарил я, поднимаясь. – Пока больше вопросов не имею.

– Рад был помочь, – вставая, сказал он. – Надеюсь, вы будете осмотрительны, ведя расспросы в Вашингтоне... Я пообещал исполнить его просьбу, и мы удалились.

Глава 14

Сидя на заднем сиденье очередного такси, мы пересекли мост Трайборо и, въехав в Куинс, направились на восток. Очередное собеседование было назначено с Джозефом Лайдоном, занимавшимся операциями по купле‑продаже недвижимости и проживавшем в высотном доме неподалеку от спуска с Лонг‑Айлендского шоссе на Сто восьмую улицу.

По дороге Керриган рассказал мне кое‑что про этого Лайдона, сына ныне покойного приятеля Эрни Рембека. Его отец, Ральф Лайдон, вложил полученную в корпорации прибыль в недвижимость, со временем сколотив крупный риэлторский концерн, располагающий собственностью в Куинсе и Бруклине, начиная от роскошных особняков типа того, в котором сейчас проживает Джозеф Лайдон, до жалких лачуг в трущобах вроде Бушвика.