– Спросите у него.

– Я спрашиваю у вас. Вы сами выдумали эту сентиментальную историю, потому что ненавидите Рембека?

Он чуть было не вспылил, но мгновенно взял себя в руки.

– Нет, – откликнулся он. – Я понял, о чем вы. Но – нет. Рита сама мне рассказывала. Честное слово!

– Тогда она, возможно, лгала. С ней такое часто случалось?

– Лгать на такую тему? Нет. Какой в этом смысл?

– Если не на эту тему, то на какую же?

– Она, например, внушила Рембеку, что месячные у нее продолжаются шесть дней. – Он усмехнулся и покачал головой. – Да, да. Ну и парочка бы из них получилась! Этот брак вошел бы в историю.

– Словом, она лгала, когда могла извлечь выгоду?

– Точно.

– Может быть, она хотела задеть вас за живое и заставить согласиться на какую‑нибудь десятитысячную работу?

– Кого, меня? Ну уж нет! Не так у нас с Ритой было. Она знала, кто я такой, а я знал, кто она такая. Знаете, кто последние два года платил за мою квартиру?

– Рита?

– Это как посмотреть. Я полагаю, что платил мистер Эрнст Рембек.

– Как часто она к вам заглядывала?

– Не знаю. Раз в месяц, иногда чаще. Ей не так легко было вырваться.

– Как она сюда добиралась?

– На такси. Как же еще?

– У кого‑нибудь в гостях она бывала?

– Да, у нас есть друзья.., а, вы имеете в виду секс?

– Да.

Он покачал головой:

– Нет, она была не такая. Вы не правильное представление о Рите составили, мистер. Шлюхой она не была.

– Это я уже понял. Значит, в ее жизни было только двое мужчин: вы и Рембек. И больше никого.

– Совершенно верно.

– С кем она встречалась.., не возражаете против такой формулировки?

– Ладно, валяйте! – усмехнулся он. – Ваша взяла.

– Прекрасно. С кем она встречалась до вас?

– С каким‑то парнем по имени Боб, не помню, как фамилия. Типа Керни, Келлог, что‑то вроде этого.

– Вы знаете, где он живет?

– Где‑то на побережье. Он давно уже перебрался в Лос‑Анджелес, снимается там на телевидении.

– Иными словами, из жизни Риты он навсегда исчез?

– А, конечно. Он исчез еще до того, как появился я.

– Ладно. – Я предложил ему сигарету, но он отказался, и я закурил сам. Пепельницы поблизости не было, поэтому спичку пришлось бросить на пол. Неожиданно я спросил:

– Она была зациклена на своей актерской карьере?

– Можно сказать и так, – кивнул он. – Просто была помешана на ней. Ведь когда появился Рембек, ей не нужно больше было зарабатывать на жизнь, а она продолжала играть.

Я заключил:

– Из того, что вы мне рассказали, следует, что вы много значили в ее жизни. Рембек – тоже, потому что у него имелись деньги и связи, а теперь из ваших слов – еще и ее карьера актрисы была в его руках.

Он снова кивнул:

– Верно. Эти три вещи были важными в ее жизни.

– А что было самым главным?

– Так сразу не скажешь, – протянул он. – Иногда я. Случалось, она меня так хотела, что чуть на стенку не лезла и меня тоже заводила Бог знает как. Порою для нее ничего другого в мире не существовало, кроме мистера Эрнста Рембека и его благодеяний. А иной раз, когда у нее появлялась роль в какой‑нибудь постановке или на телевидении, весь белый свет мог в тартарары лететь, ей было все едино. Помню, как я однажды пытался затащить ее в постель, когда она учила роль, так она меня чуть на кусочки не разорвала.