– Вы хотите мне доказать, – сказал Сандерс, – что нет ничего плохого в том, чтобы, став любовницей большого начальника из «Конли‑Уайт», получить повышение по службе?

– Нет. По меньшей мере, в юридическом отношении. Забудьте.

Неожиданно Сандерс вспомнил, как Каплан, рассказывая ему о своей незадачливой подруге, сказала: «Она так и не поняла, почему ее уволили».

– Я устал, – сказал он вслух.

– Все мы устали. Они, судя по виду, тоже.

Импровизированное совещание за дальним столом закончилось, бумаги были собраны в портфели. Все начали расходиться, Гарвин пожал руку Кармайну, который открыл двери перед уходящими гостями.

Тут‑то все и случилось…

Зал взорвался яркими бликами фотовспышек, полыхнувших на улице. Вся группа сгрудилась в дверях, отбрасывая длинные тени, протянувшиеся в глубь зала.

– Что происходит? – воскликнула Фернандес. Сандерс сунулся было посмотреть, но все уже ретировались в зал ресторана, захлопнув за собой двери. Минуту царил полный хаос. Гарвин взревел: «Черт побери!» – и повернулся к Блэкберну.

Блэкберн с перепуганным лицом поспешил к начальнику. Гарвин переминался с ноги на ногу, одновременно пытаясь успокоить людей из «Конли‑Уайт» и вставив фитиля Блэкберну. Сандерс подошел поближе.

– Все в порядке?

– Проклятые репортеры, – выругался Гарвин. – Там, снаружи, парни из «Кей‑эс‑и‑эй».

– Это возмутительно! – подала голос Мередит.

– Они болтают о каком‑то сексуальном преследовании, – сказал Гарвин, зловеще поглядывая на Сандерса.

Сандерс пожал плечами.

– Я сейчас с ними поговорю, – засуетился Блэкберн. – Это какое‑то недоразумение…

– Недоразумение? – рявкнул Гарвин. – Форменное безобразие – вот что это такое!

Казалось, все говорили одновременно, соглашаясь с тем, что это безобразие. Но Сандерс заметил, что Николс был по‑настоящему потрясен. Мередит повела всех к черному ходу, ведущему наружу, на веранду. Блэкберн вышел на улицу под свет вспышек и юпитеров, подняв руки, как сдающийся преступник. Дверь за ним закрылась.

– Нехорошо, нехорошо… – приговаривал на ходу Николс.

– Не беспокойтесь, я знаком с их главным из Отдела новостей, – успокаивал его Гарвин. – Я все улажу…

Джим Дейли сказал, что вопрос о слиянии должен пока держаться в тайне.

– Не беспокойтесь, – мрачно сказал Гарвин. – Тайна будет соблюдена. Дайте только выбраться.

И они вышли в ночь через заднюю дверь. Сандерс вернулся к своему столику, где его ждала Фернандес.

– Маленькое волнение, – спокойно сказала адвокат.

– Не такое уж и маленькое, – буркнул Сандерс, наблюдая за Стефани Каплан, продолжавшей обедать со своим сыном. Молодой человек что‑то оживленно говорил, бурно жестикулируя, но сама Каплан с загадочным выражением лица смотрела на двери, за которыми скрылись представители «Конли». Затем, спохватившись, она отвернулась и возобновила разговор с сыном.

* * *

Вечер был влажным и промозглым. Сандерс дрожал, когда вместе с Фернандес они возвращались к нему в кабинет.

– Откуда телевизионщики узнали об этой истории?

– От Уэлш, наверное, – ответила Фернандес. – А может быть, и нет. Городок‑то небольшой… Но вы себе этим голову не забивайте.