Это не первый раз у тебя, напоминала себе Дали. Да, не первый. Но все прошлые разы, все погибшие подруги, сестра, тетя, бабушка - все они и были в этой бездне, и боль от потери их даже и с годами не стала легче. К ней просто привыкаешь. Можно привыкнуть, иногда как бы даже забывать эту боль. Но как только вспомнишь имя - заболит с прежней силой. Не становится легче. Не становится. Все серое. И главное, похоже, что это уже навсегда.

Дали ничего не ела. Она спала долго, долго. Поезд стоял почти двенадцать часов. Потом тронулся. Дали проснулась. Сходила в туалет и легла снова. Вагон качался на рельсах, полку мягко потряхивало. Дали не думала ни о чем. Если думать о детях, о матери - сразу вспоминаешь, что хотела-то приехать вместе с Римондой, познакомить ее с домашними. Можно еще думать о том, что ТЕ летели бомбить госпиталь, а в госпитале - тоже чьи-то сестры, подруги, дочери... И не зря все это получилось. Не бессмысленная гибель. Но почему-то и это не было утешением. И как ожог мысль - почему не ты? Дали родила и вырастила двоих детей, она пожила достаточно, хорошо пожила... У Римонды все только начиналось. И не одна она погибла. Еще одна жизнь, совсем крошечная. Господи, какая же это нелепость...

Можно было думать о Боге, но Дали не привыкла к этому. Вот Римонда, другое дело, та всегда мыслями готова была обратиться к Всевышнему. И все, связанное с религией, для Дали навеки теперь было связано с Римондой. Иногда она начинала плакать, иногда чувствовала тошноту. Потом засыпала и просыпалась снова. Поезд то стоял, то тихонько трясся по рельсам. Потом в купе к Дали вошла молоденькая проводница. Заподозрила, видно, неладное. Или просто почувствовала. Девушка предложила Дали чаю, та отказалась. Проводница замялась и сказала, что у нее есть немного виски, не хочет ли Дали купить... Эта мысль понравилась летчице. Девчонка принесла поллитровую плоскую бутылку. Дали отдала ей несколько крон и предложила выпить вместе. Проводница от выпивки отказалась - совсем молоденькая, старательная девочка, она боялась, на рабочем-то месте. Но предложила посидеть с Дали просто так, за компанию. Ей все равно делать было нечего, и она собиралась ужинать. Для закуски проводница принесла колбасы и огурцов, и заодно для себя чаю с печеньем. Дали выпила треть бутылки, наливая в жестяную крышку от фляги. Проводница молча сидела рядом, наблюдая за ней. Мир стал проще и естественнее, и Дали сказала проводнице, что позапрошлой ночью у нее погибла подруга. Девушка кивнула сочувственно и рассказала, что у нее три месяца назад при бомбежке была убита мать. Дали опрокинула еще одну крышку. Все было правильно. Девчонка все понимала, она не говорила ничего лишнего, утешающего - какое тут утешение? И она знала, что это такое, знала тоже. Вы поешьте, сказала проводница, и Дали начала есть колбасу, хлеб, хрустеть соленым огурчиком... Потом она вспомнила, что раньше никогда не пила просто

так, не закусывая, и мимолетно удивилась себе. Она выпила еще и стала рассказывать проводнице про Римонду, и почему-то теперь это было легко. Какая она была, Римонда (постарше тебя, вообще-то, но молодая), что она стихи писала, и хотела учиться, и как познакомились, и как Римонда училась летать, и как сбила в первый раз "Маггона", и как ее все любили, и как она относилась к Дали, и что она решила завести ребенка, и у нее получилось, и вот, в последнюю ночь, наутро она должна была ехать в тыл.