Когда он обвил ее руками, это казалось естественным. Они тысячу раз танцевали вместе, но в этот раз все было иначе. По-новому.

Она ощущала, как песня перетекает от него к ней. Слова, которые он пел теперь, были тихими и нежными, но полными чувств. Он пел о скрытых желаниях и боли сердца. О местах, которые он еще не видел, и о выдуманных существах, что были такими красивыми, что он не мог описать их словами, чтобы не разрушить эту мечту.

Она закрыла глаза, они двигались вместе, и только к концу песни она поняла, как сильно дрожали ее ноги и руки. Осирис поддерживал почти весь ее вес. Он не был против, казалось, а следующая песня была уже без его пения. Осирис притянул ее ближе.

— Выйдешь со мной в сад? — тихо спросил он.

Она безмолвно кивнула, он взял ее за руку, положил ее ладонь на сгиб своего локтя. Они шли в тишине, Исида вдруг стала остро все ощущать: шорох ее крыльев, тепло его руки, то, как его ладонь властно обхватывала ее ладонь, словно он мешал ей сбежать, и беспокойное выражение его лица, а потом, когда они подошли ближе, запах цветов из сада.

Осирис сильно гордился своим зачарованным садом. Даже когда он отсутствовал, растения разных видов приносил посланник, к ним прилагались точные инструкции. Он нанял садовников, которые выращивали каждый вид, отмеченный табличкой. Растения размещались там, где росли лучше всего. Потому сад был разделен на несколько зон.

Одна напоминала пустыню, там были медленно растущие суккуленты, как он их называл. Другая была отведена под травы и овощи, большую часть которых отдавали жителям Гелиополиса. Среди фруктовых деревьев росли сотни разных летних фруктов. Акры были выделены для вьющихся лоз.

Кусты высотой с дома были усеяны ягодами разных цветов. Еще одна часть была для растений из холодного климата, и Амун-Ра веками оставлял это место прохладным. Тропические растения занимали противоположную сторону сада. Здесь были теплицы, навесы и гигантский дендрарий, где были все виды деревьев.

Исида любила сад и часто бывала в нем, когда Осирис отсутствовал. Она чувствовала его близость здесь, но, как и его, ее привлекали смертные. Пользу растений видели многие, но редкие могли отправляться в царство смертных и заботиться о людях там.

Она была удивлена и рада, когда он привел ее в рощу орешника. В центре стояла уютная беседка. Это место он построил для нее, когда она была маленькой. Он жестом попросил ее сесть и убедился, что она устроилась удобно, а потом отошел. Она смотрела на него и пыталась понять, что его так беспокоит. Он был расстроен, это было очевидно, но она считала, что это она должна расстраиваться из-за него, а не наоборот.

— Что такое, Осирис?

Он сцепил руки за спиной и повернул голову, чтобы она могла видеть его красивое лицо в профиль. Солнце уже село, поднималась луна, обрамляя его, окрашивая кончики его темных волос серебром. Наконец, он сдвинулся и прислонился к столбику. Скрестив руки на груди, он смотрел на нее из тени. Его челюсть дрогнула, словно он хотел что-то сказать, но остановил себя, словно не доверял собственному голосу.

— Ты злишься на меня? — спросила она.

— Злюсь? — отозвался Осирис. Слово удивило его. Оно ощущалось неправильным на его языке. — Нет. Я не злюсь на тебя, — среди его чувств к Исиде не было гнева, хотя жар эмоций пылал в нем. Он смотрел на нее в свете луны так, будто обнаружил редкий и самый красивый цветок.

Радость от такой находки кружила голову и наполняла его эйфорией. Он бы обхватил цветок ладонями и вдохнул нежный аромат. А потом осмотрел бы окрестности. Он бы осторожно следил за ним весь цикл жизни, делая записи, а потом, когда был бы готов забрать его, принес бы домой на идеальное место и ухаживал бы за этим цветком.

Он хотел сделать это, когда смотрел на Исиду.