Инстинкты Эриды завопили об опасности. Что-то было не так.

Ронин стал продираться через толпу, отталкивая аристократов со своего пути. Некоторые в негодовании замирали на месте, но большая часть гостей наблюдала за действом, разворачивавшимся у королевского стола. Все разговоры смолкли.

– Таристан? – проговорила королева, ставя кубок на стол. Ее голос разнесся по залу слишком громким эхо.

Ее муж никак не отреагировал. Вместо этого он вытянул вперед руку, в которой по-прежнему сжимал чашу.

– Извольте разделить ее со мной, милорд, – произнес он. Свет фонарей отражался на бокале и в вине, подергивая темную, густую жидкость блеском.

Кониджин фыркнул, отдавая собственную чашу своему слуге. Тому, на ком была надета ливрея противоположных цветов. «Это один из его личных слуг», – отметила королева, чувствуя, как по ее рукам и ногам расползается ледяной холод.

– Я уже испил свою долю, Таристан, – ответил он, продолжая скалить красные от вина зубы. – Равно как и вы.

– Что ж, хорошо, – ответил Таристан и одним глотком выпил остаток вина, пролив его себе на подбородок и грудь. Все это время он продолжал смотреть Кониджину в лицо, ни разу не моргнув.

Улыбка исчезла из-под усов королевского кузина.

– Что ты такое? – прошипел он.

Эрида вскочила на ноги. Все кусочки происходящего наконец сложились в ее голове в единую картину. Измена. Предательство. Яд. Она выбила чашу из рук мужа и указала на кузена дрожащим пальцем.

– Возьмите его под стражу! – выпалила она, едва не срываясь на визг. – Заключите лорда Кониджина в темницу. Закуйте его в цепи.

Лорд вздрогнул, не отводя взгляда от Таристана. На его лице читалась смесь замешательства и ужаса.

– Что ты такое? – еще раз повторил он, спускаясь с возвышения.

– Арестуйте его! – прокричала Эрида, и зал взорвался шумом голосов. – Он пытался отравить принца!

Ее рыцари бросились к Кониджину, готовые подчиняться приказам, даже если те приводили их в недоумение. Многие любили Кониджина и считали, что он стал бы лучшим королем, чем юная, неопытная девушка. У него было немало сторонников среди дворян, многие из которых находились сейчас в парадном зале. У него было немало сторонников в армии. Эрида почувствовала, как у нее подкашиваются колени, когда он нырнул в толпу, сопровождаемый собственной свитой. Даже его безмозглый сын последовал за папенькой так быстро, как только его могли унести ноги.

«Яд», – снова подумала она, приходя в себя.

Внезапно она ощутила тепло в руке и на пояснице. Оторвав взгляд от беспорядка, творившегося в парадном зале, она вдруг поняла, что ее пальцы сжимают дублет Таристана, вдавливаясь в его грудь. Она ошеломленно моргнула. Он держал ее рукой за талию, прижимая к себе.

Он взглянул на нее. Его губы и подбородок были красными от вина. На мгновение он показался ей диким зверем, хищником, поедающим добычу.

– Яд, – проговорила она вслух, поднимая дрожащий палец.

Он оттолкнул ее руку, прежде чем она успела прикоснуться к его губам.

– На меня яды не действуют, – произнес он. – В отличие от вас.

Большая часть рыцарей Львиной гвардии погнались за Кониджином и его свитой. Они скрылись за дверьми, находившимися в дальней части зала, устремившись во двор и к воротам замка Лота. Эриде хотелось подобрать свои юбки и последовать за ними. Она отчаянно желала поймать Кониджина самостоятельно и перерезать ему горло за измену.