– Союзников, а не друзей. Никаких друзей здесь быть не может, – добавила она быстро и едва ли не нараспев. Этот завет вбили ей в голову в самом раннем детстве. – К тому же я начинаю привыкать к вашей несловоохотливой манере.

– Несловоохотливой.

– Это слово означает…

– Я знаю, что оно означает, – произнес он, откинувшись на спинку стула. Расстояние между ними увеличилось, и Эрида вдруг поймала себя на мысли, что ей это не нравится. Он неизменно нес в себе искру тепла, которой ей не хватало среди холодных камней старого, мрачного замка. Она ждала, когда в его глазах зажжется характерный красный уголек злости. Но на этот раз он не появился: его глаза, которые он не поднимал от тарелки, оставались черными, как обсидиан.

– Сироты могут обрести острый ум, даже если они воспитываются в грязи.

Ее рука лежала на деревянном столе в нескольких дюймах от его пальцев. Эрида не осмеливалась двигать ее – ни ближе, ни дальше.

– Вы забываете, что я тоже сирота, – с жаром проговорила Эрида, чувствуя, как по ее спине пробегает уже знакомая вспышка ярости. Таристан умел вызывать ее, как никто другой. К ее щекам прилила кровь, и она отвернулась, чтобы скрыть румянец. Если он что-то и заметил, то не подал виду.

Она закусила губу и перевела разговор с одной неприятной темы на другую.

– Сегодня я получила письмо от Беллы Харрсинг, – проговорила она, бросая на него косой взгляд.

Хотя Таристан изо всех сил старался не обращать внимания на дела королевского двора, она заметила, как на его щеке дернулась мышца. Он заставил себя откусить еще кусочек кабанины.

– И как это касается меня?

– Она спрашивала насчет наших успехов. В отношении наследника престола.

В его глазах блеснул огонек. На этот раз красная вспышка была на месте.

– Мне кажется, это грубый вопрос.

– Она советница, – объяснила Эрида, пожимая плечами. – Она вынуждена задавать мне этот вопрос по долгу службы. В то время как наш долг – это обеспечить королевство наследником. – «Обеспечить наследником, как будто его можно просто сорвать с ветки». Да, королева была обязана рожать детей, а правитель – укреплять линию престолонаследия. Это были факты, столь же реальные и неоспоримые, как кубок в ее руке.

Таристан промолчал. Сам он за весь вечер ни разу не поднес бокал к губам. Сейчас он окинул вино взглядом, но так и не отпил его. Эриде отчаянно захотелось вскрыть мужу череп и заглянуть внутрь. Увы, это было невозможно: главным образом потому, что любой удар просто отскочил бы от его головы благодаря благословениям его демона-покровителя. Значит, ей придется говорить прямо. Она ощутила, как по ее коже бегут мурашки.

– Вы навестите меня сегодняшней ночью? – тихо спросила она, ненавидя себя за подобную вульгарность. «Ломиться напрямик – не в моих правилах».

Что касается Таристана, не в его правилах было уклоняться от ответа. Он бросил на нее резкий взгляд и удивленно вздохнул, приоткрыв губы.

– Я предпочитаю ходить туда, где меня хотят видеть, – наконец произнес он, вглядываясь в ее лицо.

Эрида едва не рассмеялась. Она ни разу в жизни не слышала таких странных слов. И в то же время… они заставили ее задуматься. Она по-прежнему ощущала его руки в своих волосах, и его ногти на коже своей головы. Она помнила, как он коснулся ее ключицы, когда сдвинул сорочку с ее плеча. Как толкнул ее к помятой кровати. Щеки Эриды снова загорелись, и у нее не нашлось слов, чтобы ему ответить. Все возможные реплики погибали в ее горле, не добираясь до языка. Однако в этот раз она ощущала, что не может отвернуться.