Она почувствовала, как Эндри наклоняется к ней и проводит ладонью по ее руке. Она ощущала тепло его тела и попыталась обхватить его пальцы, но у нее совсем не осталось сил.

– За мной, Корэйн. Не засыпай. Следуй за мной.

Ее веки опустились, а Веретенный клинок выпал из раненой руки.

– Теперь их на одно меньше, – прошептала она, погружаясь во тьму.

Глава 32. Сироты

Королева Эрида позволила Таристану сопроводить ее от лошади до плацдарма, с которого разворачивался замечательный вид на мадрентийскую границу и Розовую реку. На ее берегах Первый и Третий легионы занимали боевые порядки, словно серебристые жучки, неустанно ползущие к наспех построенным баржам: их поставили на якорь поперек течения, соединив два таким образом берега.

Несмотря на то что рядом с ней стоял ее мрачный муж, не говоря уже о целом собрании генералов и военных советников, Эрида не могла оторвать взгляда от реки. Сейчас ее маршем пересекали двадцать тысяч человек: кавалерия, пехота, лучники, копейщики, рыцари, оруженосцы и крестьяне, которых сюда согнали их феодальные лорды. Мужчины и мальчики, влюбленные в войну или боящиеся ее как огня. Люди любого достатка. Этим утром их сердца бьются ради меня. Она сделала глубокий вдох, как будто хотела попробовать их сталь на вкус. Это мгновение сияло в ее сознании, уже сейчас становясь одним из ее самых счастливых воспоминаний.

Даже в старости, когда я стану императрицей, не знающей себе равных, я не забуду этот день. Тот самый день, с которого все началось.

Она ощущала на себе сердитый взгляд Кониджина, который был знаком ей не меньше собственного отражения в зеркале. На самом деле кузену не стоило злиться: он нуждался в этой войне так же сильно, как любой другой достойный сын Галланда. Мадренция была слаба и не заслуживала ни своих земель, ни богатств. Сильный правитель пойдет ей на пользу. Он лишь завидует. Ему хотелось бы быть на моем месте и носить на голове мою корону. И что это была за корона сегодня! Сегодня утром Эрида надела венец своего отца, который был изготовлен специально для сражений – золотой обруч, скрепленный со стальным шлемом. Ее распущенные волосы волнами струились из-под него. Эрида не привыкла к стали, но ее броня была легкой, сделанной из ценного металла, и предназначалась для церемоний, а не для военных действий. Что касается меча, она решила, что не будет утруждать себя им даже для вида.

– Доброе утро, кузен, – проговорила она, еще раз вдыхая всей грудью прохладный осенний воздух. В предгорьях листья деревьев уже начинали краснеть и золотиться.

Кониджин тихо и влажно фыркнул.

– Я смогу дать оценку этому утру, когда настанет вечер, – ответил он, складывая руки на позолоченном нагруднике. Эта броня хорошо сочеталась с его роскошной бородой, каждый волосок которой был уложен на свое место. Так мог бы выглядеть король.

«Но то же самое можно сказать и о Таристане», – подумала она, все еще опираясь на его руку.

Он снова надел под броню кроваво-красную одежду, подчеркнув его пурпурно-алой мантией, отороченной золотом. Эти цвета придавали его глазам необычный рубиновый оттенок. Свои темно-красные волосы он зачесал назад. Эрида успела заметить, что одна из его бровей рассечена крошечным белым шрамом.

На его щеке по-прежнему виднелись царапины – пусть узкие, но бросавшиеся в глаза. Они были голубоватыми, как вены на ее запястье. Ей хотелось провести по ним пальцами.

– Вы потеряете тысячу воинов, прежде чем наступит ночь, – пробормотал Таристан, не отрывая взгляда от реки. Сегодня его волшебника с ними не было; он занимался своими делами в замке Лота. – Мадрентийцы хорошо укрылись между двумя своими фортами. Их окопы не менее глубоки, чем у нас. Даже если соотношение сил будет пять к одному в нашу пользу, оба войска ждет кровавая резня.