– Лодка немножко спустила, – закричал Питер, – она чуть‑чуть прорвалась! Если вы мне поможете вытащить ее и перенести на террасу, то я ее быстро заклею.

– Знакомьтесь, мой помощник Эл, – нервно, отрывисто сказал Адамс.

Севилла сделал рукой приветственный жест, но ничего не ответил и остался стоять на месте.

– Если хотите, – предложил Адамс, – мы вам поможем.

На бортах лодки было по две резиновые ручки, вчетвером они без труда перенесли ее на террасу. Но, переворачивая ее по просьбе Питера, залили водой ботинки и брюки.

– Я пойду зажгу камин, чтобы просушиться, если вы позволите, – сказал Адамс. – В ото время Эл обойдет дом и проверит, не вмонтировали ли вам где‑нибудь аппарат для подслушивания.

– Я был бы этим крайне удивлен, – сказал Севилла. – Остров из‑за подводных скал недоступен. Есть только один подход к нему – это фарватер, ведущий в гавань, но он даже не обозначен. Очень трудно обойти некоторые рифы. Вы сами в этом убедились. Это у нас третий прокол за месяц.

Высокое пламя, красное снизу и бледно‑розовое сверху, взметнулось в камине и лизнуло потрескивающие еловые поленья. Посыпались искры. Адамс расшнуровал ботинки, поставил их на край камина и, откинувшись в белом лакированном кресле‑качалке, подставил ноги теплу.

– Приходилось ли вам оставлять остров с тех пор, как вы его купили?

Севилла отрицательно покачал головой.

– Всегда найдется кто‑нибудь, несмотря ни на что, – заметил Адамс. – В большой прилив ясной ночью. Один–два «человека‑лягушки», пройдя по крыше…

– Крыша из бетона, – сказал Севилла, – единственное отверстие – труба камина, и мы теперь разводим огонь почти каждый день.

Юный озабоченный Эл появился на пороге зала с кожаным мешком в руках и висящим на груди огромным биноклем:

– Где я могу найти лестницу?

– В чулане есть какая‑то, – ответил Севилла, спросите у Питера.

– Я надену ботинки, – слабо улыбаясь, сказал Адамс, – а то у них начнут коробиться подметки. – Он был бледен, выбритое, с правильными чертами лицо было напряжено, осунулось.

В зале было тихо. Глядя на огонь, они ждали Эла. Севилла наклонился, щипцами подобрал с пола почерневшую головешку и сунул ее между красными поленьями. Она, как показалось Севилле, не загоралась невероятно долго. Потом всю головешку сразу охватило пламя, и два полена тоже загорелись с веселым потрескиванием.

– Мы высохли, кажется, – сказал Севилла, – пусть гаснет.

Появился Эл. Детские губы, черные строгие брови, перечеркивающие лоб, придавали ему вид скромного и знающего парня.

– Все о’кэй, – доложил он, – никакого подслушивателя не обнаружено, электропроводка не тронута, ничего подозрительного, и на горизонте нет даже рыбачьей лодки. Но на всякий случай, пока вы будете разговаривать, я буду на крыше.

– Оставьте нам ваши ботинки, – сказал Севилла, – они насквозь промокли. Питер даст вам другие.

– Не стоит, – ответил Эл строгим тоном пуританина и закрыл за собой дверь.

– Благодарю вас, что приняли меня, – начал Адамс, уставившись на огонь. Он отодвинул кресло‑качалку, но не повернул головы к Севилле. – Вам нет нужды высказывать мне все то, что вы думаете, – мне это известно. Так вот, я звонил высшему начальству: ваши условия приняты. Фа и Би сегодня же будут переданы в вашу безраздельную собственность. Вам будет дана письменная гарантия. Однако я должен предупредить вас: сегодня владеть этими двумя дельфинами небезопасно.