|
Вспомни, человек – добрый, он гладкий, у него есть руки, короче, человек – это бог. А теперь стоит мне открыть рот, как они сразу же подозревают, что я лгу, и я должен убеждать их в своей искренности на языке свистов, которым я владею еще так плохо, а у них есть возможность в любой момент прервать разговор: «Теперь я не говорю, теперь я буду плавать». Ты же знаешь этот трюк Би, она выкидывала его с нами не раз, и она величественно уплывает, и, разумеется, этот большой олух Фа тотчас же следует за ней.
Он замолчал. – Звонил Адамс, – сказала Арлетт. – Он хотел узнать, как дела. – Скажи ему, что ничего нового. Не нравится мне эта радиосвязь, каждый, кто захочет, может расшифровать наш код. Севилла взглянул на часы. Шесть. На первый взгляд в гавани ничего не происходило. Дэзи и Джим разместились у борта «Кариби», Фа и Би – на другом краю гавани. Обе пары, неподвижные, смотрели друг на друга. Время от времени одна из самок издавала пронзительный свист, на который другая, как эхо, отвечала. Севилла обернулся к Арлетт: – Ты была здесь, когда приплыли Дэзи и Джим? – Да. Без всякого предупреждения Би бросилась на Дэзи и укусила. Дэзи в долгу не осталась и ответила тем же. Эта дамская баталия была прервана Джимом, который несколько раз хвостом ударил Би, не кусая ее. Би отступила. – А Фа? – Фа не шелохнулся. Он оставался в своем углу, а когда Би подплыла к нему, то упрекнул ее за такое поведение. – И что же дальше? – Дамы переговариваются, обмениваясь свистами. Каждая обвиняет другую в том, что та захватила ее территорию. Это создает видимость спора из‑за места. В действительности только Дэзи привязана к гавани или, точнее, к «Кариби». Фа и Би только что приплыли, они еще себя не чувствуют здесь дома. Джим же, как «дикий» дельфин, во всяком случае, чувствует себя незваным гостем. Все дело в Би. Упрек, который она сделала Дэзи в том, что та вторглась на ее территорию, – сплошное лицемерие. Она не хочет видеть Дэзи, вот и все. – Тонкая интерпретация поведения женщины, – с улыбкой сказал Севилла. Он смотрел на обе пары, настороженно застывшие в своих углах. Свисты прекратились. Севилла продолжал: – В крайнем случае можно оставить все как есть, но, по‑моему, это было бы неблагоразумно. Пока это всего лишь дамская ссора, ничего страшного не произойдет. Но если вмешаются самцы, можно ожидать всего. Оба они почти одинакового роста и веса, их в самом деле почти невозможно различить, и один из них вполне мог бы убить другого. – Что ты хочешь делать? – Предложу им компромисс. Он подошел к самому краю деревянного причала и просвистел: – Фа! Би! Послушайте! Наступила тишина, и Фа сказал: – Я слушаю. – Днем, – начал Севилла, – вы остаетесь в гавани, ночью вы уступаете ее двум другим дельфинам. Фа и Би обменялись едва слышными свистами, за тем Фа подплыл на несколько метров поближе к Севилле и спросил: – А мы, куда мы пойдем ночью? – Я вам покажу пещеру, недалеко отсюда. Фа вернулся к Би, и они снова обменялись свистами. Севилла прислушался, но звуки были такие тихие, что ему не удалось ничего понять. Фа отплыл от Би: – Фа и Би согласны. Он продолжал, как будто он хотел быть уверенным, что его не обманут. – Днем гавань наша? Ночью – их? – Да. – Ты приведешь нас в пещеру и придешь за нами? – Ты принесешь нам рыбу? – Да. Фа повернулся и посмотрел на Би. – Хорошо, – сказала Би. |
