– Что же дальше?

– Я ее ищу. Фа тоже. Но она уплыла. Уже давно. У воды не тот вкус.

– Тогда Би и я, мы понимаем.

– Что вы понимаете?

– Люди корабля умирают. И Фа и Би тоже умирают с ними, привязанные к кораблю. Человек подводной лодки говорит: все хорошо, они умерли, не надо ждать.

– И тогда?

– Я говорю: люди – нехорошие. Останемся в море. Би говорит: нет, надо вернуться на базу.

– Зачем?

– Чтобы сказать Ба.

– Чтобы рассказать Ба, что произошло? – переспросил Севилла, прилагая все усилия, чтобы говорить спокойно.

– Да. Потому что Ба – наш друг. Но земля далеко. Я плыву, я нахожу землю, но я не нахожу базу. Я; не очень хорошо знаю берег. Я плаваю весь конец дня и всю ночь. Я не ем, я плаваю, я очень устаю.

– О, я так устала, – говорит Би. – Вместе с Фа я плыву. Наконец утром я вижу базу. На дамбе стоит Ба. Он нас видит. Он бросается в воду одетый. Мы довольны.

– Затем?

Наступило молчание, казавшееся очень долгим.

– И затем? – терпеливо повторил Севилла.

– Я говорю Ба.

– Ты рассказываешь ему все, что произошло? – сказал Севилла приглушенно и, протянув руку, сильно сжал пальцы Арлетт.

– Да.

– Все?

– Да.

Снова молчание.

– И тогда?

– Ба смотрит на нас. Он очень бледный. Он говорит: это невозможно. Это неправда. Би, ты лжешь. Не надо больше повторять это. Ты слышишь, этого нельзя больше говорить. Он очень бледный. Он дрожит.

– А ты, что ты говоришь?

– Я говорю: это – правда, это – правда, это – правда! – повторила Би с отчаянием.

Она замолчала снова.

– И затем?

– Затем я понимаю, что Ба нам не друг. Мы говорим: с Ба мы больше не говорим. С людьми мы больше не говорим.

Севилла повернул выключатель магнитофона и посмотрел на Арлетт.

– Ну что же, в таком случае все ясно. Боб рассказал то, что он узнал, людям В прежде, чем они его прикончили. И теперь так они тебе и поверят, что Фа и Би не говорили с нами!

– Они знают, что этого не было, – сказала Арлетт спустя несколько секунд. – Ведь они же должны были перехватить вчера все радиопереговоры между тобой и Адамсом?

– И сочли, что мы ведем их для отвода глаз.

– Хорошо, предположим, что они их истолковали именно так. Предположим, что они думают, что у Адамса имеется теперь магнитофонная лента с записью показаний дельфинов. В таком случае мы также уже ничем не рискуем.

– Совсем наоборот. Они считают, что дельфины прикончены. Для того чтобы эта запись приобрела значение свидетельства, необходимо чтобы мы были живы и могли подтвердить ее подлинность.

– Па, – сказала Би, – мы хотим говорить.

– Сейчас, Би, – ответил Севилла, кладя руку ей на голову. – Па говорит с Ма.

– А потом с Би?

– А потом с Би.

– Так ты думаешь, что люди В вернутся…

Севилла сказал тихо и четко:

– Да, этой ночью. Они вернутся этой ночью.

Наступила тишина, и затем Арлетт ответила:

– Если ты так думаешь, то Адамс тоже должен так думать. В таком случае почему он снял свой заградительный отряд?

Севилла стиснул руки и пожал плечами:

– О, Адамс! Адамс поставил на две карты, – продолжал он, стараясь побороть волнение в голосе. – Положение Адамса было с самого начала двусмысленным, потому что он действовал от имени ведомства, где одни – сторонники истины, другие – за ее уничтожение.