Волки получают пять за старание, но двойку – за все остальное. Проходимцы.

Последний взгляд в зеркало. Она выглядит безупречно.

Даже сидя в воображаемой коробке, Норма Джин никуда не девается – она цепляется за край, заглядывает в щель между слоями картона и ждет того дня, того часа, когда она сможет выбраться и немного побыть собой. Тех часов, когда она ляжет и будет читать книгу, чтобы узнать что-то новое. Тех минут, когда бремя чужой жизни ненадолго спадет с ее плеч, стечет, подобно воде после горячей ванны с эфирным маслами, и она останется стоять нагой и чистой.

Но, может быть, она и не хочет быть Нормой Джин. В той девочке столько печали. Прошлое въелось в нее до мозга костей, прочертило карту из множества сожалений. Ну а Мэрилин может взять лучшее, что в ней есть, придумать новое – и вуаля, вот она.

Ее все желают. Другие женщины хотят ею стать. Мужчины хотят заниматься с ней любовью. Она – кумир для девочек, которые учатся красить губы, а постеры с ней висят на стене у мальчиков, которые едва испытали влечение.

Мэрилин берет сумку, открывает застежку, чтобы заглянуть внутрь, кладет помаду и снова закрывает.

Норма Джин была мечтательницей. Она представляла себя звездой с тех самых пор, как навестила на работе мать, разрезавшую кинопленку. От щелчка камеры фотографа на авиационном заводе, где она вносила свой вклад в победу, до первой эпизодической роли. Маленькие детали, постепенно складывавшиеся в единую картину. Никто не посмеет сказать, что успех дался ей легко. Она подлизывалась к важным шишкам, смеялась над их сальными шуточками, отстранялась от их прикосновений. Череда отказов проложила путь к заветному «да», в котором она нуждалась. К осознанию, что она не просто Норма Джин, очередная пустоголовая блондинка, мечтающая пробиться в Голливуде.

Мэрилин еще раз пшикает на себя Chanel № 5 и идет к выходу. Со столика у дверей она берет конверт с адресом Эллы Фицджеральд. Это уже третье письмо ей.

Мэрилин обожает музыку. Вот бы она умела петь получше! Когда она распевает у себя в гостиной любимые песни, написанные Эллой, Билли, Дорис и Сэмми Дэвисом – младшим, с которым у нее как-то раз завязалась интрижка, – ее голос звучит не так уж и плохо. Но перед зрителями она каждый раз начинает пищать, вновь проявляется заикание, от которого она так долго избавлялась, и Мэрилин отходит на второй план. Ее вновь сменяет Норма Джин.

Но недавно ей предложили роль в новом фильме – «Джентльмены предпочитают блондинок». Это комедийный мюзикл, от которого зависит ее карьера. Мэрилин хочет спеть безупречно. И ей это под силу. Она справится, если ей поможет кто-то вроде Эллы Фицджеральд.

Дорогая мисс Фицджеральд,

А-Тискет, А-Таскет[6],

пусть день к вам будет ласков…

* * *

Мэрилин улыбается репортерам, выходя из студии NBC после записи эпизода «Текст заявления», сольного выступления из серии «Театр голливудских звезд». Она машет рукой, не глядя ни на кого конкретно, так, чтобы каждый решил, что жест адресован именно ему. Она прекрасно умеет работать на публику.

Мэрилин нервничала перед выступлением на радио в прямом эфире. На съемках фильма можно сделать сколько угодно дублей, пока сцена не выйдет идеальной. Если Мэрилин забудет реплику или начнет заикаться от волнения, всегда можно начать заново. Но прямой эфир? В нем нет права на ошибку. Она слушала интервью с Эллой, но та, как ни странно, говорит с репортерами очень скованно, даже обсуждая музыку. В основном ее интервью научили Мэрилин, чего делать не стоит.

И все же Мэрилин отлично справилась. Скоро все узнают, что она не только превосходно играет в фильмах, но и на радио выступает не хуже.

– Мэрилин! Мэрилин! – перекрикивают друг друга репортеры, как голодные боровы.

– Большое вам спасибо, – говорит она, направляясь к такси, которое увезет ее домой.