– Я о долге, Джулиан! Прекрати надо мной издеваться, что за платеж?

– А, долг… Брось этого придурка.

– Ты обалдел?! Я только что сказала, что ты не способен на шантаж и подлость! А это что?!

– А надо уточнять границы подлости. Затащить тебя в постель силой – нет, а вытащить из чужой – всегда пожалуйста. Вот тебе платеж. Брось Забытого, не зря у него такая фамилия. У тебя десять минут.

– Сейчас?!

– Разумеется. Задержка платежа приведет к процентам. Только не говори, что по уши влюблена в него. Все равно не поверю.

– Я хочу жить, Джулиан! Ходить на свидания, общаться с парнями, найти себе пару, снова выйти замуж, завести детей. Хочу жить и перестать чувствовать себя той самой «бывшей Златокрылого»!

– Поэтому собираешься спать с первым, кто позвал на свидание?

– Да не собираюсь я ни с кем спать! – рявкнула я.

Какая-то чопорная бабулька с печально поникшей шкурой лисы на плече заглянула за колонну и с любопытством на нас уставилась.

– Чего хотели? – ласково поинтересовался Джулиан. – Ищете темное сухое место, чтобы подольше сохраниться?

Бабулька возмущенно цокнула языком и исчезла.

– Так о чем я? Ах да, рыжая, ты ведь тоже не способна на подлость. А встречаться с юным наивным мальчиком, заранее зная, что ему ничего не светит, – это она и есть. Так что вперед. Я буду подбадривать тебя из зала.

Иногда, когда я смотрю на бывшего мужа, мне хочется его убить. А иногда умереть самой, потому что кажется, будто он все знает. Словно Джулиану хватает взгляда, чтобы понять, что я дышу в его присутствии через раз вовсе не от возмущения и ненависти.

– Хорошо, – медленно произнесла я. – Хорошо, но я расскажу все Брауну честно. Что ты потребовал от меня бросить его, а я не могу отказаться, потому что иначе сдохну с голоду.

– Да валяй.

Развернувшись, я решительно направилась в зал, надеясь, что Браун поверит и сволочью в этой истории все же останется Златокрылый.

Но когда я увидела пустой столик, то остановилась, будто налетев на невидимую стену.

Сзади послышались шаги.

– А его, рыжая, никто не шантажировал, – вздохнул Джулиан.

– Ты видел, что он ушел, да?

– Угу.

– Ненавижу тебя.

– За то, что я всегда прав?

– За то, что я всегда ошибаюсь.

Я украдкой смахнула набежавшие слезы обиды, но скрыть их не получилось.

– Идем, – Джулиан протянул руку, – поужинаем.

– Ты же сказал, что объелся.

– Ты сказала, что я не шантажист и не подонок. Про вруна ничего не было.

Но я покачала головой, стараясь на него не смотреть.

– Я не голодна. Пойду домой.

На самом деле сидеть здесь, среди всех, кто видел, как Браун ушел прямо в начале ужина, было бы невыносимо.

– А это, рыжая, второй платеж по долгу.

– Да сколько их вообще?!

– Ты до стольки считать не умеешь. О! Смотри, вдохновение пришло. Идем быстрее, мою музу еще можно отвлечь едой.

К счастью, у Златокрылого тоже не нашлось желания сидеть при свечах, в окружении других посетителей ресторации. И мы, прихватив целую коробку с закусками, спустились прямо к воде. Сидели на пирсе, болтая в воде ногами, и прямо руками ели сыр, крошечные бутерброды и вяленое мясо с удивительно вкусным соусом. Тиски, сжимавшие сердце, немного ослабли.

– Почему ты пошел работать в небо? – спросила я, осмелев. – Ты ведь ненавидел это.

– Скорее, не считал делом всей жизни.