– Шубу я себе хотела купить, – снова вздохнула Анна Леонидовна.

– А вот тут, милая, выбирать придется, – развел руками Валерий Яковлевич. – Либо шубу, либо новую душу сыну. На все сразу моего магазина не хватит.

– Значит, берем? – прикинула Анна Леонидовна.

– Как скажешь, – благодушно сказал Брюсов.

– Тогда звони ему завтра с утра. – Анна Леонидовна встала и утицей прошлась по кухне. – И вот еще что… Я сегодня, Лерочка, на рынке была, там народ капусту свежую‑мешками хватал. Серьезные люди брали. А милиционеры, те вообще всю свою будку капустой доверху забили. Ты же знаешь, они свою зарплату по пустякам тратить не станут. Ты бы позвонил Гиви, может, он знает, что там с капустой происходит! Вдруг неурожай какой или наши идиоты по контракту все на Запад поставили!

– Завтра сразу же и выясню, – пообещал мэр супруге. – Прямо с утра. И этому… реинкарнатору… с утра позвоню.

На кухню вошел озабоченный и хмурый Мишутка. Был он в серых шортиках и футболке с изображением Микки‑Мауса. Волосы на головке кудрявились. Немного посопев, он обратился к отцу:

– У меня бумага кончилась. Надо купить.

– Завтра купим, Мишенька, – ответила за отца мать.

– И фломастеры, – строго глянул на нее сын. – Я Глазунова дорисовывать буду, такую хренотень наш уважаемый классик изобразил, смотреть стыдно.

– Мишутка, – сказал прочувствованно Валерий Яковлевич. – Улыбнись, сынок. Что ты хмурый такой, как бука?

– А чего радоваться? – пасмурно глянул на него мальчуган. – Тебе хорошо, принял сто пятьдесят и кайфуешь. А тут мать хуже всякого жандарма. Три дня даже пивка не глотнул. Живу, как в Туруханском крае. Ладно, – мужественно и стоически сказал он. – Вырасту, тогда и оторвусь! Старчески сутулясь и заложив руки за спину, он ушел в свою комнату.

Анна Леонидовна застелила свежими простынями постель. Валерий Яковлевич лег и включил телевизор, ожидая начала «Криминального канала». К его удивлению, про кровожадных баранов в передаче ничего не было, видимо, зрителей предупредили еще в последних известиях. Заявленную ОРТ «Полицейскую академию» Валерий Яковлевич смотреть не пожелал, у него все фильмы на видеокассетах были, а по первому каналу комедию то и дело прерывали рекламой прокладок с крылышками и пищевых кубиков «Галлины Бланка», которые нормальный человек не взял бы в рот даже под угрозой расстрела.

Анна Леонидовна закончила свои домашние дела и грузно легла рядом. Некоторое время она ворочалась и тревожно вздыхала.

Заявление сына встревожило родителей. Анна Леонидовна и Валерий Яковлевич молчали и растерянно переглядывались. При голубоватом свете ночника лицо супруги бьйй" совсем молодым. В уголках глаз Анны Леонидовны медленно набухали крупные, как дождинки, слезы.

– Оторвется, – подтвердила она слова сына. – Очень он у нас целеустремленный! Если задумал, выполнит обязательно.

– Слушай, – Валерий Яковлевич хозяйственно положил руку на грудь жены, а может, зря суетимся? Станет наш Мишутка большим художником вроде Шемякина, портреты наши нарисует. Будем с тобой в Третьяковке висеть, а искусствоведы о нас рассказывать будут…

Грудь под его рукой мягко заколыхалась, и Анна Леонидовна, часто дыша, погасила ночник и повернулась к стене.

– Ты права, Анечка, медлить нельзя, – по‑своему понял ее волнение муж. – Завтра же буду звонить. Надо спасать ребенка.

Однако они еще долго не могли уснуть и со страхом прислушивались к звукам, доносящимся из комнаты сына.